Людвиг Бехштейн - Новые сказки [2-е издание]

Едва успела она произнести эти слова, как на скатерти уже появились: хлеб, соль, жаркое, овощи, великолепные фрукты, бутылка вина и стакан, также ножи и вилки, — а девушка пригласила гостя откушать.

Голодный мореплаватель не заставил просить себя два раза и принялся за еду безо всякого стеснения. Все было ему так по вкусу, как даже и за королевским столом в замке отца никогда не бывало. Когда он насытился, он выпил за здоровье своих обеих благодетельниц и пошел к своему кораблю, чтобы отправиться в дальнейший путь. Между тем молодая красавица, в которую принц успел уже влюбиться, догнала его и стала просить:

— Возьми меня с собой! Здесь жить так скучно, я не хочу оставаться здесь без тебя!

— Милое, хорошее дитя, — ответил принц, — я не могу сейчас взять тебя с собой: может, тебя тогда ожидает гибель; но я обещаю тебе вернуться за тобой, если мне самому посчастливится.

— Так сдержи же свое слово, — сказала девушка, — вот тебе скатерть-самобранка, возьми ее на память и раскладывай так, как это делала матушка. Береги скатерть и не забывай меня!

Обрадованный пошел сын короля на свой корабль, на котором матросы встретили его с искаженными от голода лицами. Но принц только усмехнулся, приказал принести на палубу такой большой стол, за который все могли бы усесться, накрыл его драгоценной скатертью и сказал:

Тут все матросы выпучили глаза, когда на столе появилось и жаркое с салатом, и сыр, и вино. Начался настоящий пир, и когда после долгого времени каждый наконец наелся до сыта, отправились в море с радостным сердцем.

К вечеру пристали к другому острову, который сын короля тоже захотел осмотреть. Остров был необитаем, так что, когда принц проголодался, пришлось обратиться к скатерти-самобранке. Но вот подходит какой-то человек, смотрит на принца с удивлением и говорит:

— Как? Вы тут преспокойно наедаетесь, а я, заброшенный бурей на этот голодный остров, должен умирать!

— Так будьте моим гостем! — любезно предложил принц и снова накрыл скатерть-самобранку, рассказав при этом, как она ему досталась.

— Ах, да, — сказал тот, — бывают разные чудеса; но не всякое чудо иному в пользу. Посмотрите вот на мою палку, она тоже заколдованная. Если я отверну набалдашник и скажу: сто, или тысяча, или сто тысяч пеших или конных воинов являйтесь сюда, — и они появятся и исполнят все мои приказания; а приверну я набалдашник на место, — они исчезнут. Да что же мне-то в том? Солдатам надо жить, а если самому жить нечем, что тогда? Вот такая скатерть-самобранка была бы мне пригоднее, за нее я сейчас же отдал бы волшебную палку.

— Так давайте меняться, — сказал королевский сын.

— Вы, право, предугадали мое тайное желание! — воскликнул обрадованный незнакомец: они тотчас же поменялись и расстались.

Немного времени спустя принц отвернул набалдашник у палки и закричал:

— Сотня конных солдат! — и сотня всадников живо прискакала. — Отправляйтесь скорей за моей скатертью-самобранкой! — приказал королевский сын.

С быстротой ветра исчезли солдаты и с быстротой же ветра вернулись они, — скатерть-самобранка, словно знамя, развевалась на пике одного солдата.

Тут принц разложил скатерть и приказал:

И солдаты напились и наелись до сыта. Тогда принц снова привернул набалдашник и в одно мгновение сотни как и не бывало.

Затем счастливый обладатель двух волшебных предметов отправился на свой корабль, поплыл дальше и на следующий день пристал к третьему острову, на который он опять вышел, ища новых приключений. Он еще не отошел далеко, как повстречался с древней старушкой, закутанной в пестрый плащ, сшитый из различных лоскуточков. На вид старуха была совсем больная, она охала все время:

— Ах, я умираю от голода и жажды, я уже два дня не ела ничего! Нет ли у вас хоть крошки хлеба с собою?

— С удовольствием готов угостить вас, чем хотите, матушка! — отвечал принц.

— Ах, ты, Господи! — вскричала старуха, — хоть бы мне получить чашечку кофейку! У меня в животе совсем пусто.

Тогда сын короля разостлал свою драгоценность и сказал:

И на скатерти появились чашки и блюдечки, и кофейник, и кружечки со сливками, и кружечки с молоком, — все теплое — и булочки, и пирожное, и разные торты, и сухари, и печенье, сахар, масло, мед, вино. Улыбка засияла на лице старушки; она попила, поела, развеселилась и бросила свой плащ в воздух. И вдруг все лоскуточки разлетелись кругом по острову, и куда попал красный или желтый лоскуточек, там стоял важный замок, куда попал зеленый — там вырос парк, куда попал синий — там появилось озеро; так что разом весь остров стал каким-то раем.

Это чудо чрезвычайно заняло королевского сына и он сказал старушке:

— Такой драгоценности, как ваш плащ, я, право, завидую!

— Да, да, он очень красив, — возразила старуха, — а только к чему мне и чудное озеро, и огромный парк, и великолепный замок, когда мне неоткуда взять ни чашки кофе, ни кусочка булочки? Ваша скатерть-самобранка мне лучше бы пригодилась.

— Так поменяемся, — предложил принц.

Старуха этому очень обрадовалась и захлопала в ладоши. Тогда все замки, парки, озера — все снова превратилось в лоскуточки, из которых образовался целый плащ; старушка передала его принцу, от которого с радостью приняла скатерть-самобранку. Но не отошла она еще и нескольких шагов, как принц отвернул набалдашник у палки, созвал сотню солдат и приказал им вернуть скатерть-самобранку, — мгновенно все было исполнено. Тогда принц отправился обратно на свой корабль и поплыл дальше.

На следующий день он открыл еще новый остров и пошел бродить по нему. На острове не нашлось никаких сокровищ, и принц, усталый, прилег заснуть в лесу на прелестном местечке.

Но вот его разбудили чудные звуки скрипки; он встал и увидел на скале, над своей головой, скрипача; они раскланялись, и принц стал хвалить игру скрипача.

Тот любезно заметил:

— Знайте, что я король между всеми скрипачами, которые просто дрянь в сравнении со мной. Стоит мне дотронуться до одной струны, как все люди, очарованные, закрывают глаза, падают и замирают от восторга. Лишь только дотронусь я до другой струны, они снова приходят в себя, начинают кричать и сходят с ума от восхищения. Моя скрипка волшебная, она сама играет все, что мне только на ум взбредет — и трогательное и веселое, все, что я пожелаю.