Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Если я приведу его к тебе, – спросила старуха, – то соединишь ли ты его с детьми? А если окажется, что это не его дети, то отправишь ли ты его на родину, не сделав ему зла?

– Ах ты, проклятая, скверная старуха! – вскричала разгневанная царица. – Долго ли ты будешь стоять горой за этого чужестранца, который имел наглость явиться к нам, видеть нас без покрывал и познакомиться с нашими обычаями? Не думает ли он, что к нам можно явиться, осмотреть нас, запачкать наше доброе имя и благополучно вернуться к себе домой, чтобы рассказывать о нас людям и чтобы о нас услыхали цари, а купцы повсюду разнесли о нас молву и говорили бы: один человек был на островах Вак-Вак и посетил земли Шайтанов и Волшебников, и Хищных Зверей, и Птиц и вернулся благополучно? Этого никогда не будет! Клянусь Создателем неба и земли, что если мальчики эти окажутся не его детьми, я непременно убью его, своими собственными руками снесу ему голову.

Она так закричала на старуху, что та от страха упала, а царица позвала своих царедворцев и мамелюков и сказала им:

– Идите с этой старухой и сейчас же приведите мне молодого человека, что живет у нее в доме.

Старуху потащили царедворцы и мамелюки; она побледнела, и от страха у нее затряслось под жилками. Она пошла к Гасану, который, увидав ее, встал, поцеловал ей руку и поклонился ей. Она же, не поклонившись ему, сказала:

– Идем, тебя требует царица! Не говорила ли я тебе, чтобы ты вернулся домой и оставил бы всe свои затеи. Но ты не слушал меня и действовал вопреки моих советов, и шел к своей и моей гибели. Ну, так и подчинись тому, что выбрал сам, потому что смерть твоя близка. Иди к злой, коварной царице.

Встревоженный и испуганный, Гасан встал и сказал:

– О Господь, спаси меня! О Аллах, избавь меня от беды и сохрани меня!

Гасан приготовился к смерти и пошел с царедворцами, мамелюками и со старухой к царице, где увидал своих двух сыновей Назира и Мансура, сидевших у нее на коленях и игравших с ней. Взглянув на мальчиков, он тотчас же узнал их и, громко крикнув, тут же, на месте, упал в обморок от радости при виде своих детей. Придя же в себя, он опять узнал своих детей; они также узнали его и вследствие бессознательного влечения сползли с коленей царицы и подошли к Гасану, а Господь внушил им закричать: «Отец наш!»

Старуха и все присутствующие заплакали из сострадания и жалости и проговорили:

– Слава Богу, соединившему отца с детьми!

Гасан же, совершенно придя в себя, обнял своих детей. Затем он заплакал и снова лишился чувств, а очнувшись, сказал следующие стихи:

Когда царица убедилась, что мальчики эти – действительно дети Гасана и что царевна Менар-Эль-Сена – его жена, которую он отыскивал, она пришла в такое негодование на сестру, что и сказать трудно; она закричала на Гасана так, что он опять лишился чувств и, придя в себя, сказал следующее:

Досказав эти стихи, он снова впал в беспамятство, и когда пришел в себя, то увидал, что его бросили на пол лицом вниз. Он встал и пошел, спотыкаясь на полы своего платья и не веря, что он останется цел. Старая Шавапея также была сильно огорчена, но не смела говорить с царицей, видя, как она страшно раздражена. Гасан же, выйдя из дворца, совершенно потерял голову и не знал, куда ему идти и куда преклонить голову. Свет для него точно сошелся клином, и ему не с кем было поговорить; некому было его утешить, и некому было подать ему какой-нибудь совет и приютить его. Теперь он был уверен, что должен погибнуть, потому что пуститься в путь один он не мог, не зная дороги, и не мог пройти страны Шайтанов; и Птиц, и Хищных Зверей, и вследствие этого он не надеялся остаться в живых. Гасан заплакал так горько, что лишился чувств, а когда пришел в себя, то стал думать о своих детях и жене, которая должна была прибыть к своей сестре царице. Он раскаивался, что приехал в эту страну и не послушался добрых советов; продекламировав несколько стихотворений, он вышел за город и увидал реку, и пошел вдоль берега, сам не зная, куда идти.

Что же касается до жены его Менар-Эль-Сены, то она хотела выехать на следующий день после старухи. В ту минуту, как она раздумывала о предстоящем ей пути, к ней в комнату вошел царедворец ее отца и, поцеловав прах у ног ей, сказал:

– О царица! Отец твой, верховный царь, зовет тебя к себе.

Она встала и тотчас же пошла к своему отцу, чтобы узнать, что ему нужно. Отец, увидав ее, посадил ее подле себя на ложе и сказал:

– О дочь моя, знаешь, я видел сегодня ночью сон и теперь боюсь за тебя, боюсь, чтобы с тобой не случилось чего-нибудь во время пути.

– О отец мой, – возразила она, – что же видел ты во сне?

– Я видел, – отвечал отец, – будто я вхожу в какую-то сокровищницу и вижу в ней необыкновенные редкости, и бриллианты, и жемчуг, и яхонты, но ничто не ценило меня так, как семь жемчужин и в особенности одна из семи, самая меньшая, но самая чистая и самая блестящая. Я взял ее в руки и пошел с ней из сокровищницы. Но лишь только я вышел в дверь и хотел посмотреть и полюбоваться на свое приобретение, как вдруг подлетела какая-то незнакомая птица – но птица не из наших мест – и, схватив от меня жемчужину, вернула ее туда, откуда я ее взял. На меня напал страх и ужас, вследствие чего я и проснулся с чувством сожаления о потерянной драгоценности. Проснувшись, я тотчас же призвал снотолкователей и рассказал им свой сон, а они сказали мне: «У тебя семь дочерей, младшую из которых ты потеряешь, она будет взята от тебя силою и без твоего позволения». Ты, дочь моя, самая у меня младшая, самая любимая и более других привязанная ко мне. Ты собираешься ехать к сестре, и я не знаю, что грозит тебе там, но только не езди и вернись к себе во дворец.