Михаил Булатов - Гора самоцветов

Дали вельможе еще пятьдесят розог, а всех — сто.

Как рассчитались с вельможей, царь хотел было расспросить мужика, откуда он, хотел наградить его, а мужик — шапку в охапку да за дверь, только его и видели.

«Не то, — думает, — выпадет мне еще такая честь, что нельзя будет ее и снесть!»

Жил один бедный человек. Беднее его во всей деревне не было.

Пошел он как-то в лес на целый день рубить дрова. Жена дала ему маленькую краюшку хлеба — больше-то она ему ничего не могла дать.

— Невелика, — говорит, — эта краюшка, ну да ничего: досыта не наешься, зато и с голоду не умрешь!

Пришел дровосек в лес, выбрал подходящее местечко. Краюшку хлеба положил на пень и принялся рубить дрова. Рубит — только топор поблескивает да щепки во все стороны летят.

Выглянул из ямы чертенок. Смотрит — человек дрова рубит, а на пне краюшка хлеба лежит. Он — хвать! — и утащил эту краюшку. Прибежал и стал перед другими чертями хвастаться: вот какое дело я сделал!

Рассердились на него все черти, стали кричать, стали прочь гнать:

— Бессовестный ты! Ишь что выдумал: отнял у бедного человека последний хлеб, да еще и хвастается! Убирайся прочь и до тех пор к нам не возвращайся, пока не отработаешь дровосеку за его краюшку! Пошел!

Чертенку нечего делать — приплелся он к дровосеку.

Стал просить:

— Прими меня, добрый человек, в работники! Я тебе помогу работать. Что прикажешь — все сделаю!

Подумал, подумал дровосек и говорит:

— Какую же я тебе, такому заморышу, работу дам? Не нужен ты мне! Со своей работой я и сам управлюсь.

Тогда чертенок сказал ему:

— Погоди, добрый человек! Не гони меня. Хочу я свою вину перед тобой загладить. Самую трудную работу мне поручи — все выполню!

Подумал, подумал дровосек и говорит:

— Есть у здешнего богатого пана в лесу топкие, ненужные болотца. Сможешь ли ты эти болотца осушить?

— Смогу!

— Ну, тогда я попрошу пана, чтобы он мне разрешил эти болотца распахать да рожью засеять. Может, он и позволит...

— Да вырастет ли на этих болотцах рожь? Подумай-ка ты! — говорит чертенок.

— Если мы их хорошенько осушим, очистим да распашем, хорошая рожь вырастет.

— Ну ладно! — говорит чертенок. — Иди к пану, проси те топкие болотца! Если пан позволит — живо их осушим!

Пошел дровосек к пану, стал просить:

— Позволь мне, пан, осушить в твоем лесу болотца и распахать их под пашню. Хочу там рожь посеять.

Удивился пан. Как это мужик болото в пашню превратит? Ничего у него не получится, только зря силы потеряет.

— Ладно, — говорит, — работай, я не запрещаю.

Поблагодарил дровосек пана, пошел домой. А чертенок сидит, ждет не дождется его.

— Ну, — спрашивает, — какие новости принес?

Дровосек говорит:

— Позволил пан. Да сможем ли мы там что-нибудь сделать? Не верится мне что-то...

— Не беспокойся, — отвечает чертенок, — сделаем! Все будет хорошо!

Пошли они в тот лес, нашли болотца. Принялся тут чертенок за работу: целые деревья с корнями вырывает, в сторону бросает. Все выкорчевал, очистил, воду отвел. Сам и пашню распахал. Посеяли они там много ржи, и выросла рожь на славу — густая, колосистая; такой в этих местах никогда и не видывали.

Проведал об этом и пан. Приехал в лес, осмотрел рожь и говорит:

— Земля эта моя, значит, и рожь моя!

И не разрешил дровосеку жать рожь. Послал на пашню своих работников. Сжали работники дровосекову рожь, свезли на панский двор и сложили в большой сарай. Доволен пан, что без всяких хлопот столько ржи собрал.

А дровосек и чертенок загоревали, опечалились: очень им было обидно, что зря они трудились, на жадного пана работали.

— Погоди, — говорит чертенок дровосеку, — придумал я одну штуку! Пойду я сейчас к пану, попрошу, чтобы он позволил хоть один сноп нашей ржи взять.

— Хорошо, — отвечает дровосек, — ступай, может быть, и выпросишь.

Побежал чертенок к пану, стал просить:

— Ой, пан! Мы так мучились, так трудились, пока расчистили болото и засеяли его рожью! А ты теперь отнял ее у нас. Позволь нам хоть один сноп взять!

Взглянул пан на маленького, тощего чертенка, засмеялся и молвил:

— Что ж, я не жадный: бери, сколько сам можешь за один раз унести!

Побежал чертенок к дровосеку и говорит:

— Покупай скорее конопли, да побольше; я совью из той конопли веревку и пойду к пану за рожью. Он разрешил взять столько, сколько я на себе смогу унести!

Купил дровосек конопли, и свили они длинную предлинную веревку. Взял чертенок ту веревку и побежал к пану. Прибежал, растянул веревку возле сарая, сложил на нее всю рожь, сколько ее в сарае было, и понес дровосеку.

Пан увидел это — прямо онемел, не знает, что и говорить, что и делать.

Опомнился он и закричал:

— Эй, слуги! Откройте скорее хлев, выпустите наших бодучих быков: пусть они забодают этого негодника!

Открыли слуги хлев, выпустили быков. А быки эти были такие злые, такие сильные, что никто к ним и подойти близко не смел. Замычали, заревели быки, опустили свои острые рога и побежали за чертенком.

Смотрит пан, радуется.

«Ну, — думает, — сейчас они его забодают на месте!»

Да не тут-то было: только быки подбежали к чертенку, он повернулся, схватил их, положил на свою охапку ржи и понес дровосеку. Пан как увидел это — от злости замертво упал.

А чертенок пришел к дровосеку и говорит:

— Принимай, хозяин! И рожь и быки — все наше.

Стал дровосек благодарить чертенка, а чертенок говорит:

— Не благодари ты меня, пожалуйста! Не за что меня благодарить. Ты лучше скажи мне: заработал ли я ту краюшку хлеба, которую утащил у тебя, когда ты в лесу дрова рубил?

— Вот чудак ты! — говорит дровосек. — Стоит ли вспоминать о такой маленькой краюшке! Ты за эту краюшку мне столько всякого добра дал, что я и принять не смею!

— Не беспокойся, — отвечает чертенок, — не так-то много я тебе принес! Если ты доволен, то мне больше ничего и не надо — я могу снова к своим вернуться.

— Возвращайся, — говорит дровосек. — Я очень доволен!

Ну, и я доволен: теперь наши меня не выгонят, не скажут, что я бедного человека обидел!

Сказал так чертенок и убежал.

Жил старый Мороз, и был у него сынок — молодой Морозец. И такой хвастун был этот сынок, что и захочешь рассказать, да не расскажешь! Послушать его — так умнее и сильнее на всем свете никого нет. Вот раз и думает этот сынок, молодой Морозец: