Марчелло Арджилли - Истории из предыстории. Сказки для взрослых

— Ну и туман, хоть режь его ножом!

Теперь мы будто смотрим его глазами: очертания предметов размыты. Буратино встает, а может, он уже стоял — не разберешь. Быстро вертит головой, наподобие хамелеона. Нам видны белое лицо с выпученными глазами.

— Неужто я ослеп! — восклицает он тихонько.

И тут же наклоняется и пропадает в тумане. Вот чуть-чуть развиднелось: Буратино лежит в большой коробке и не отводит взгляда от темной картонной стенки, скрывающей от него мир. Вдруг он замечает, что перед ним кто-то шевелится. A-а, это белка, временами ее видно очень отчетливо.

— Ну чего тебе тут надо, глупая? Орешки ищешь, да? А может, меня? Так вот он я, перед тобой. Да не дергайся ты, а то и поговорить толком нельзя. Стоп, тпру! А знаешь, как меня теперь зовут? Сломанный Буратино. А откуда я, знаешь? Из Милана. Из самого центра. Но вот уж два года, как меня забросили в эту дыру. Поэтому-то у меня и акцент, понятно? Заруби себе на носу: всех рано или поздно выбрасывают на свалку. Да не крути же ты головой! И взрослых, и детей. Я был взрослым. Хочешь, открою тайну: скоро и солнце погаснет. Это будет конец света. Адская темень и холод. Вот тогда и впрямь можно будет с ума сойти! А пока я не жалуюсь. Не трожь мою пуговицу! Убирайся! Дружба дружбой, но не до такой же степени. Давай проваливай отсюда, ты мне осточертела!

Белка убегает, а Буратино еще долго вглядывается в туман и потихоньку засыпает.

Яркий луч освещает старую коробку, где спит сломанный Буратино. Он лежит к нам спиной, но, потревоженный лучом, резко поворачивает голову, только голову.

— А вот и весна! — радостно восклицает он и поднимается во весь рост.

Лишь теперь можно понять, где он находится. Это небольшая свалка у обрыва скалы, на которой высится старинная церковь. Буратино движется на шарнирах, но во всем остальном он как человек, вышедший на прогулку и с любопытством, а также с некоторой опаской озирающийся кругом. Вот он натыкается на пластмассовую банку и вызывающе кричит ей:

— Сколько можно повторять: я ненавижу пластмассу!

Затем топчет ее ногами и бросает в свою «персональную» свалку, где собрано множество всякого синтетического хлама. А еще там валяется целая куча стреляных гильз: Буратино ненавидит всякое насилие и оружие.

— Я люблю крестьянскую цивилизацию! — разносится по долине его крик, остающийся без ответа. Потом Буратино долго любуется деревьями в цвету и внезапно слышит непристойный звук. — Кто это там резвится?

Напряженно ждет. Его одежда оборвалась в клочья, но все равно у него вид аристократа. А тело все из дощечек, скрепленных ржавыми крючками. Он чувствует на себе пристальный взгляд коровы.

— Так это ты? Тогда это, наверно, вышло у тебя непроизвольно.

И он уходит, ступая медленно, размеренно.

У края обрыва останавливается автомобиль; там юноша и девушка — наверняка жених и невеста. Они вылезают из машины, оставив дверцу открытой: видно, решили полюбоваться природой и в то же время слушают музыку, доносящуюся из приемника. Люди не привыкли довольствоваться чем-то одним. Скажем, в поезде им надо одновременно смотреть в окно, слушать музыку и беседовать с попутчиками.

Сломанный Буратино вылезает из своей коробки, привлеченный современными ритмами. Девушка и юноша поднимаются по оббитым каменным ступеням заброшенной церкви. А Буратино не может устоять на месте: он начинает дергаться, подпрыгивать и наконец пускается в пляс — так самозабвенно пляшут только негритянские танцоры. Но вдруг замирает, увидев, что лежавшая на заднем сиденье кукла вылезла из машины. На кукле довольно элегантное платье, правда, немного в цыганском стиле — длинное, шелковое, с вышивкой. На голове шляпа с большими полями, на шее мониста.

— Иностранка? — зачарованно спрашивает Буратино.

— Грузинка, — низким голосом отвечает кукла. — Я — Грузинская Княжна. Играла в театре великого Резо Габриадзе, пока меня не вывезли из Грузии.

— Вы прекрасно говорите по-итальянски.

— Я уже давно живу в Италии.

Сломанный Буратино наклоняется и вынимает из коробки красный лоскут. Повязывает его вокруг пояса.

— Простите меня за мой вид, право же, это не моя вина. Сейчас у меня трудный период в жизни. Но прежде я даже смокинг носил.

— Мужайтесь.

— Мужества мне не занимать. И знаете, жизнь идет мне навстречу. Вы — наглядный тому пример.

Грузинская Княжна оглядывается.

— Какое красивое уединенное место!

— Оно было еще красивее, — поспешно отзывается Буратино. — Увы, все здесь пришло в запустение. Однако церковь изнутри стоит посмотреть. Разрешите быть вашим гидом?

Княжна колеблется, но потом, решившись, берет сломанного Буратино под руку и направляется к оббитой лестнице.

Сверху мы видим, как Буратино осторожно переносит Княжну со ступеньки на ступеньку, а сам взбирается смело, словно акробат.

Добравшись до площадки на самой вершине скалы, они останавливаются у входа. Дверь церкви выломана. Они заглядывают внутрь, на заваленный обломками пол и листья вьющихся растений, проникших в церковь сквозь трещину стены. Штукатурка почти вся осыпалась — лишь кое-где еще видны голубые пятна. Вдруг внимание Буратино и Грузинской Княжны привлекает необычное зрелище: жених и невеста занимаются любовью прямо под хорами, где некогда был орган. Девушка сбросила юбку; юноша в огне плотской страсти. Сломанный Буратино предусмотрительно уводит Княжну в сторону алтаря. Они проходят вдоль правой стены и садятся в углу на обвалившуюся балку. Сквозь ветхий потолок проглядывает небо, и Буратино указывает Княжне на только что взошедшую луну.

— Я был бы счастлив, если б вы остались здесь навсегда.

У Княжны вырывается презрительный смешок, но она тут же подавляет его.

— Не могу.

— Вас кто-нибудь ждет? — расспрашивает Буратино.

— Здесь — никто.

— А где?

Княжна обращает к нему взгляд и грустно вздыхает.

— В Грузии, может быть.

— Но это же так далеко.

— Для сердца нет расстояний, — твердо и спокойно отвечает Княжна.

Неожиданно доносится рокот включенного мотора. Княжна в отчаянии вскакивает.

— Уезжают!

Они бросаются к выходу. Вылетают на маленькую площадку и с тоской (Княжна по крайней мере) глядят вслед машине, которая съехала с площадки у подножия лестницы и, спускаясь по извилистой дороге, направляется в долину.

— Что же теперь со мной будет! — надрывно восклицает Княжна.

Буратино наклоняется, срывает горный цветок, пробившийся сквозь трещину в скале, протягивает его Княжне.

— Иной раз нет лучшего утешения, чем запах цветка.

Княжна решительно отводит его руку, и тогда Буратино добавляет:

— Во всяком случае, я в вашей власти. Ничего, что в вас не проснулось ответное чувство, но я на все готов.