Лиз Брасвелл - Красавица и Чудовище. Другая история Белль

Белль обернулась и приложила палец к губам. Она не хотела, чтобы ей помешали.

— Тебя послала моя мать?.. — спросила она, снова поворачиваясь к нежданному гостю.

За эти несколько секунд статуя успела поднять руку и теперь указывала зеленым пальцем куда-то за спину Белль.

Девушка обернулась, но ничего не увидела.

— Окно?.. — спросила она, снова поворачиваясь к двери.

Статуи там уже не было.

— Страх-то какой, — пробормотала тетушка-гардероб.

Белль не ответила, решив, что нельзя терять время и вежливостью можно пренебречь. Она подошла к окну.

Бледные нити паутины уже добрались до него, затянув стекло толстой сетью. Испугавшись, Белль прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть, какую часть замка успела поглотить паутина.

Оказалось, довольно большую. Толстые, как веревки, нити покрыли все внешние стены, а от них во все стороны тянулись тонкие побеги-щупальца, ползли по земле, точно ища новые вертикальные поверхности, на которые можно взобраться.

Белль содрогнулась и постаралась не поддаваться острому приступу паники. В конечном счете замок полностью скроется под толстым слоем паутины, и тогда уже никто не сможет выбраться наружу.

Потом девушка заметила, что за окном как-то уж слишком туманно. У нее ушло еще несколько мгновений, чтобы понять: она смотрит на тонкий слой льда, зажатый между двумя белыми нитями паутины. По ледяной поверхности прошла рябь, и в следующий миг Белль поняла, что видит не двор замка, а свой собственный дом. Стоит ночь. Какой-то темный силуэт приближается к дому, нет, два силуэта: всадники. Они мчались на огромной скорости, но в самый последний миг остановились, так что кони поднялись на дыбы и протестующее заржали.

Белль отпрянула, напуганная странным видением. Она не сомневалась: там происходит что-то ужасное.

Ехавший первым всадник спешился, потом подошел ко второму и помог ему слезть с коня… Это был высокий грациозный юноша, он спустился на землю легко — словно текучая вода. Все это Белль разглядела потому, что дверь домика приоткрылась и из нее заструился желтый свет.

— Нет! Не выходите! — не выдержав, прошептала Белль. Но ее мать уже стояла в дверном проеме и говорила с первым всадником — тот, похоже, нервничал. Потом к ним подошел Морис, пожал всаднику руку…

После чего видение началось сначала.

— Нет, — в замешательстве проговорила Белль. — Что это? Что там происходит? Это какой-то родственник? Они оба наши родственники? Это мой дядя? Что происходит? Почему ты мне это показываешь? Это он тебя предал? Ты переехала отсюда, чтобы укрыться от смерти и жестокости, а он тебя выследил?

— Понятия не имею, дорогая, — зевая, пробормотала тетушка-гардероб. — Но если выяснишь это, дай мне знать. А я, пожалуй, еще немного посплю… удачи…

Белль стояла и просматривала видение снова, и снова, и снова, совершенно позабыв о дровах. Кажется, прошло несколько часов. Наконец, когда во рту у нее образовался отвратительный привкус, а ноги потеряли чувствительность, она вернулась обратно в кровать и свернулась калачиком под одеялом.

Когда Белль проснулась во второй раз, солнце стояло высоко, заливая комнату желтым искрящимся светом.

— Доброе утро, мисс, — оживленно проговорила тетушка-гардероб. — Вы выяснили, что это была за статуя?

— М-м-м, нет… — ответила Белль, с трудом подбирая слова. — Мне кажется… У меня такое чувство, словно весь замок… Словно моя мать повсюду. Не знаю, жива она или мертва, только кажется, будто всё здесь наполнено ею… ее воспоминаниями. Как будто здесь витает ее… душа. Она определено пытается мне что-то сказать.

— Жаль, что она выбрала для этого такой жуткий способ. Ваше старое платье постирано, отглажено и готово к носке, — отчиталась тетушка-гардероб, радостно распахивая дверцы. Внутри действительно висело платье Белль, чистенькое, накрахмаленное, почти как новое, кипенно-белые фартук и рубашка разве что не блестели.

Рядом висело, искрясь и мерцая, золотисто-желтое бальное платье с такими длинными рукавами-фонариками, что из каждого вышел бы целый палантин, и накидка из такой же ткани, с меховой отделкой.

— Ночью шел снег, — проворковала тетушка-гардероб невинным тоном. — Я подумала, вдруг вы захотите покататься на коньках или…

— Покататься на коньках? Не знаю, заметили вы или нет, но мы все здесь в ловушке. Из замка не выйти. Не думаю, что в ближайшее время мы сможем выбраться на реку.

— О, в замковом дворе есть декоративный прудик. Держу пари, он уже замерз.

Ха. Вот это интересно. Пожалуй, если она свихнется в ближайшие пару месяцев, ей, по крайней мере, будет чем заняться.

— Спасибо, — поблагодарила Белль, снимая с вешалки свое старое платье. — Возможно, попозже.

У нее и без того слишком много дел: нужно узнать, что стало с матерью, снять проклятие, выяснить, куда пропали чаровники — тут уж не до фигурного катания.

Девушка так быстро спускалась по лестнице, что едва не прошла мимо целой колонии бледных поганок, беззастенчиво прорастающих на ступеньках. Наконец она заметила самые яркие шляпки и остановилась, чтобы получше разглядеть грибы.

Казалось, они растут прямо из серых прожилок на мраморных плитах. Узоры из крапинок на их ножках и верхние части шляпок походили на маленькие личики, которые кто-то закрыл тканью: перед смертью они беззвучно кричали или пытались что-то сказать.

Желудок Белль подпрыгнул к горлу. Рисунок на некоторых грибах слабо шевелился, навевая мысли о живых мертвецах.

«Постойте, — подумала Белль, — ведь моя мать занималась растениями. Плющ и розы. Грибы — это же, строго говоря, не совсем растения, правда? У них и листьев нет».

— Мне нужно что-нибудь съесть, — сказала она вслух. Тогда она сразу почувствует себя лучше, да и желудок успокоится. Дружеская болтовня с миссис Поттс, бекон и жаркий огонь в печи непременно поднимут ей настроение.

Однако, зайдя в кухню, девушка обнаружила, что там так же холодно, как в ее комнате. Огонь в печи почти погас, кругом тихо, никого нет.

Не могут же слуги до сих пор спать? Или могут? Или они переборщили с волшебным вином, специально предназначенным для одушевленных вещей, и теперь спят беспробудным сном?

— Доброе утро! — воскликнула Белль бодро.

Нет ответа.

В замешательстве она оглядела кухню. Вон там, в буфете, определенно стоит миссис Поттс: большой белый чайник, сиреневая крышечка с розовой отделкой. Однако округлые фарфоровые бока чайника не двигались, только матово поблескивали.

Рядом на полке стояли чашки, ближе всех к домоправительнице находился Чип. Как будто кто-то заботливо поставил его рядом с матерью.

— Миссис Поттс? — тихо позвала Белль и легонько постучала по стеклу костяшками пальцев. — Эй?