Лиз Брасвелл - Время желаний. Другая история Жасмин

— А что бы ты делал, если бы обрел свободу? — спросила Жасмин с любопытством.

— Я бы отправился путешествовать, — не раздумывая, ответил джинн. — Убрался бы как можно дальше от этих мест… и моих воспоминаний о них. Их и так уже хватает с лихвой. Может, когда-нибудь я и вернулся бы сюда, но сначала я хотел бы поглядеть на целую уйму вещей. Например, на снег. Давно мечтаю его увидеть.

— А я не знаю, смогла бы я когда-нибудь покинуть Аграбу, — с тоской вздохнула Жасмин. — Она такая красивая… и здесь столько всего нужно сделать.

— Что ж, здесь всяко получше, чем в Роаноке, — сказал джинн, прищелкнув языком. — Никто так и не узнал, что приключилось с ними.

Жасмин посидела молча, размышляя о причудливых изменениях настроения джинна, его забавных шутках и горьких намеках на самые кошмарные вещи. На нее снова накатило осознание, что перед ней существо, знающее в тысячи раз больше, чем за всю жизнь узнает она, и заточенное в месте и времени, в которых ему совсем не хотелось быть.

— Должно быть, это очень трудно… быть тобой, — проговорила она, с трудом пытаясь подобрать нужные слова.

— Ты даже не представляешь, принцесса, до какой степени, — цитируя Джафара, пошутил джинн. Но его улыбка получилась грустной.

А потом он вдруг съежился, превращаясь в завиток голубого дыма, и незаметно растаял в ночи.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь снова пойду на кражу вместе с тобой, — пробурчал Дубан, стоя у задней дверцы фургона и перебрасывая Аладдину мешок. В последнем караване, который они ограбили, никаких магических книг не оказалось, зато в нем нашлось нечто бесконечно более ценное для бедняков Аграбы: запасы провизии.

Аладдин ухмыльнулся, подхватывая мешок и деловито проверяя, надежно ли он завязан. Уличные Крысы были не единственными вредоносными грызунами в этих местах.

— По-моему, Моргиана это здорово придумала, чтобы Жасмин сама раздавала людям еду, — сказала Дубан. — Это даст ей возможность напрямую общаться с людьми.

— Очень опасная идея, — сердито нахмурившись, проворчал Аладдин. — В одной Жасмин слишком много всего сразу: она и ценная добыча, за которую Джафар пообещал большую награду, и символ правления старого султана, и наша предводительница. Не думаю, что ей стоит разгуливать по улицам в открытую.

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — пожал плечами Дубан. — Уж тебе ли этого не знать.

Их спор внезапно прервал негромкий звук: кто-то рядом деликатно прочистил горло.

Аладдин и Дубан удивленно воззрились на высокого мужчину средних лет, который молчаливо стоял неподалеку, чего-то терпеливо ожидая. Он был одет в простое, далеко не новое с виду одеяние, однако что-то в его прорехах и заплатах наводило на мысль о том, что как-то они чересчур аккуратно выглядят. К тому же в остальном незнакомец не был похож на нуждающегося: его чистое, холеное лицо было худым от природы, а не от недоедания, да и начинающая седеть бородка выглядела вполне ухоженной. На пальце одной из вежливо сцепленных ладоней поблескивал простой золотой ободок кольца… но опытный глаз Аладдина тут же приметил, что это колечко не вполне соответствует полоске незагорелой кожи на пальце. Да и на других пальцах тоже остались бледные следы…

— Мы тут просто… — начал было Аладдин.

— Мой отец держит пекарню по соседству, — перебил его Дубан. — Вот мы и помогаем ему с разгрузкой. В этих мешках он развозит готовый товар. Всякие там…

— Багеты, — вставил Аладдин.

Дубан покосился на него, как на идиота. И было за что.

— Я здесь для того, чтобы побеседовать с… «Уличными Крысами», — вежливо сказал незнакомец, ясно и чисто выговаривая слова с акцентом, присущим образованным, а то и знатным людям.

— Не знаем мы таких… — пожал плечами Дубан.

— Не, не знаем, — энергично замотал головой Аладдин.

— Вы, должно быть, имеете в виду воров, которых так называют в окрестных трущобах? — поинтересовался Дубан.

— Уличное отребье, — с негодованием фыркнул Аладдин, — которое ни во что не ставит священное право собственности.

Мужчина молча выслушал эти реплики, пока они не иссякли.

Потом он заговорил снова.

— Мое имя Амур, я глава Гильдии ювелиров. Должен признать, что я рискую жизнью, явившись сюда.

Он крутнул золотой ободок на пальце, который, как и подозревал Аладдин, оказался перстнем с огромным полированным обсидианом, на котором было выгравировано золотом изображение ограненного бриллианта.

Дубан протяжно присвистнул.

— И чего же вы хотите? — растерянно спросил Аладдин.

— Полагаю, нам было бы удобнее продолжить нашу беседу за чашечкой чая, — ответил мужчина, выразительно поглядывая по сторонам.

Оба вора тут же почувствовали себя полными болванами. Само собой, богатый человек, который переоделся бедняком и явился в самый опасный городской район, не станет излагать причины своего появления здесь вот так, на улице, где его могут услышать чужие уши.

— Угу. Конечно. Разумеется, — быстро кивнул Аладдин. — Но как вы… откуда вам известно, что мы — Уличные Крысы и что вы найдете нас именно здесь?

Мужчина вежливо кашлянул и указал подбородком на стену у них за спиной.

На стене во всем своем великолепии красовался Знак раджи: след четырех когтей, намалеванный кроваво-красной краской.

Углубившись в лабиринт ходов и переходов, образующих тайный мир Уличных Крыс, Дубан и Аладдин сумели устроить на скорую руку чаепитие за невысоким столиком, не заводя Амура слишком близко к секретному убежищу Моргианы.

Глава Гильдии ювелиров устроился на шатком стуле с расслабленной элегантностью, оглядывая обстановку с умеренным интересом, как будто оказался всего-навсего в новой для себя чайхане, а не в логове воров и разбойников, наверняка не раз посягавших на имущество его клиентов, а то и его собственное.

— Надо что-то с этим решить, — обратился Аладдин к Дубану. — В смысле, с этим знаком когтей. Слишком уж легко он нас выдает.

— Малышне он нравится, — с сомнением сказал Дубан. — Позволяет им чувствовать себя частью общего дела, понимаешь?

— И все же, мне кажется, следует подумать о безопасности.

— Согласен, но это хороший символ. Он помогает нам находить новых сторонников. Просто не стоит рисовать его… так близко к дому.

Амур многозначительно пригубил чай, ожидая, когда Аладдин и Дубан усядутся.

— Простите… мы обсудим это позже, — обронил Аладдин.

— Да нет, вы правы, это действительно хороший символ, — заметил ювелир. — Возможно, я даже изготовлю парочку таких в золоте — для тех, кто поддерживает наше дело.

— Наше дело? — переспросила Жасмин, входя в комнату и сбрасывая капюшон, который почти скрывал ее лицо. Вошедшая следом за ней Моргиана насупилась, увидев, кого здесь угощают чаем.