Народные сказки - Волшебный конь

«Ну, это довольно трудно узнать, – ответил Саади. – Самое лучшее доказательство будет, если мы найдём в чалме запрятанные в ней деньги».

Уже по тяжести чалмы я почувствовал, что деньги в ней сохранились. Не говоря ни слова, я развернул ткань, обмотанную вокруг чалмы, и, вытащив оттуда кошелёк, подал его Саади, который тотчас же узнал его. Пересчитали деньги – оказалось ровно сто девяносто золотых.

Мы замечательно провели день и вечером, когда жара спала, вернулись в город. Я угостил друзей ужином и, когда они собрались домой, приказал оседлать для них пару лошадей. Прежде чем исполнить моё приказание, невольник решил подложить лошадям корму. Он купил в ближайшей лавке горшок отрубей и высыпал их в ясли. К его удивлению, вместе с отрубями из горшка выпал спрятанный на дне узелок. Невольник тотчас же принёс его ко мне, не развязывая, и я сразу же узнал тот самый платок, в который были завёрнуты сто девяносто золотых монет, оставшихся от двухсот, подаренных мне Саади во второй раз.

Вне себя от радости, я сказал Саади: «Небу угодно было, чтобы вы простились со мной не раньше, чем я убедил вас в истине своих слов. Вот видите этот платок: в нём вы найдёте сто девяносто золотых монет, спрятанных мной в горшке под отрубями».

Тут Саади сдался и сказал своему другу: «Теперь я вижу, что ты прав, Саад. Очевидно, деньги – не единственное средство, которое способно помочь бедняку».

«Мой добрый господин, – обратился я к Саади, – я мог бы, конечно, предложить тебе взять назад подаренные тобой деньги. Но так как я знаю, что ты дал их мне без всякого расчёта на возвращение и что ты в них совершенно не нуждаешься, то я хотел бы раздать их завтра бедным от твоего имени».

Саади согласился с этим предложением, и мы расстались наилучшими друзьями. С тех пор мы трое часто встречаемся, и наша дружба всё растёт и крепнет.

Гарун-аль-Рашид слушал рассказ Коджи-Гассана с напряжённым вниманием. Когда тот умолк, калиф сказал:

– Давно уже, Гассан, я не слышал ничего, что доставило бы мне столько удовольствия, как твой рассказ. Знай же, что бриллиант, который помог тебе разбогатеть, находится теперь в моей казне; а чтобы в сердце Саади не оставалось ни малейшего недоверия, разрешаю тебе привести его завтра ко мне вместе с Саадом, и я прикажу показать им этот камень.

И калиф милостивым наклоном головы дал Кодже-Гассану знак удалиться, обещая ему впредь свою благосклонность.

В Персии в старину правил шах, страстно любивший всякие новинки и остроумные изобретения. При его дворе постоянно собиралась толпа умельцев, добивавшихся чести показать ему своё творение, и редкий из них возвращался домой без подарков щедрого царя.

Однажды, во время одного придворного праздника, шаху доложили, что какой-то индийский мудрец просит разрешения показать своё удивительное изобретение. В зал вошёл чужестранец, двигая вперёд искусственную лошадь, осёдланную и украшенную богатой сбруей и так мастерски сделанную, что её можно было принять за живую. Индиец распростёрся перед троном и сказал:

– Государь, я осмелился просить твоего милостивого внимания лишь потому, что считаю свою лошадь одним из величайших чудес света.

– Но я не вижу в ней ничего необыкновенного, – сказал шах с насмешливой улыбкой. – Лошадь действительно сделана очень искусно и на первый взгляд кажется настоящей. Но такое чудо мог бы сработать всякий хороший мастер.

– Государь! – возразил индийский мудрец. – Моя лошадь замечательна не внешним видом, а внутренним устройством. Встроенный механизм позволяет перенестись по воздуху в любое место на земле в самое короткое время – по моему желанию. Если вашему величеству угодно, я могу показать это.

Заинтересованный шах согласился и, выйдя на террасу, указал на гору, находившуюся в трёх милях от столицы.

– Видишь эту гору? – сказал он. – Отправляйся туда на своей лошади и принеси мне лист пальмы, которая растёт у подножия горы.

Индиец тотчас же вскочил на коня, покрутил руками у его шеи, и мгновенно конь взвился в воздух, как молния, да так высоко, что через минуту все потеряли его из виду. Поражённые зрители ахнули. Не прошло и пяти минут, как всадник снова показался в воздухе, держа в руках пальмовый лист. Под рукоплескание собравшейся толпы он легко опустился на террасу. Сойдя с коня и преклонив колени, гость положил свежесорванный лист к ногам шаха.

– Невероятно! – восхитился тот. – Ничего подобного я действительно никогда не видел. Надеюсь, ты не откажешься продать мне эту диковинку?

– Изволь, государь! – ответил индийский мудрец. – Я готов уступить своего чудесного коня, но не за плату, а в обмен на другую драгоценность…

– Проси чего хочешь! – воскликнул шах, которому не терпелось заполучить новинку. – Если ты честолюбив, то я готов сделать тебя правителем города и даже целой провинции.

Все поразились царской щедрости, но сам индиец спокойно отнёсся к этому предложению.

– Прости, государь, – сказал он в ответ, – но я расстанусь со своей лошадью, только если ты выдашь за меня свою дочь, красавицу принцессу.

При этом неожиданном требовании все придворные громко засмеялись. Один только принц Фируси, наследник престола, покраснел от негодования и, видя нерешительность шаха, горячо воскликнул:

– О государь, неужели ты колеблешься? Неужели ты способен отдать свою дочь какому-то незнакомцу без роду без племени? Ведь это позор для нашего рода.

– Сын мой, – заговорил шах, – ты отчасти прав, и требование этого чужеземца мне самому кажется чрезмерным. Но не забудь, что другой такой редкости нет во всём свете, и, если я не договорюсь с владельцем, он может продать её другому царю, не такому щепетильному. Впрочем, прежде чем решить с ним, я бы хотел, чтобы ты сам осмотрел эту лошадь и высказал своё мнение о ней.

Услышав это, индиец, ища расположения принца, вызвался познакомить его с устройством чудесного коня и показал ему, какую кнопку нажать, чтобы он поднялся в воздух. Принц ловко вскочил в седло и, не слушая дальнейших объяснений, нажал, пробуя, указанную кнопку. Не успел он опомниться, как конь, точно стрела, пущенная из лука сильной рукой, взвился в воздух и в одну минуту исчез вместе с всадником с глаз шаха и придворных.