Верена Райнхардт - Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

Вдруг Фридрих увидел на фоне синего неба три черных силуэта. Было ясно, что это хищные птицы, и то, как мягко и бесшумно они летели, выдавало в них сов. Но Фридрих смотрел на них, не подозревая, кто бы это мог быть, пока они не повернули к дереву Молеправительницы.

Неужели сестры Совини? Нет, это совершенно невозможно. Ангостура никогда бы не позволила им в такое позднее время носиться в холодном воздухе! Фридрих поднялся и стал вглядываться в небо, не веря своим глазам. Птичьи фигуры всё приближались, бесшумно и элегантно, и наконец опустились прямо перед домиком Молеправительницы на три толстые ветки. Тут все сомнения Фридриха рассеялись: это действительно оказались сестры Совини.

На них были темно-синие накидки цвета ночного неба, их бело-золотистые головы покрыты капюшонами. Совы долго смотрели на Фридриха черными глазами, пока он не решился вежливо поздороваться.

— Добрый вечер, — хрипло сказал он.

— Добрый вечер, господин Львиный Зев, — нежным голосом ответила Йоланда. — Вот мы и снова встретились. Смею вас уверить, что при прошлой встрече мы вовсе не намеревались обманывать вас.

— А разве вы обманывали? — удивился Фридрих. У него было такое чувство, будто он заснул и ему снится сон.

— Кто там снаружи? — послышался слабый голос Брумзеля. — Пусть входит и развлекает меня!

— М-м, не получится, — тут же крикнул Фридрих в ответ, потому что каждая сова размером была больше всего дома. Так что он отдернул засаленную занавесь с дверного проема, чтобы Брумзель мог видеть, что происходит снаружи. Открывшаяся картина его очень озадачила:

— Эй, это что, обезболивающий отвар, которым меня Молеправительница напоила, так действует? Или у нас действительно Совини перед дверью?

Йоланда откинула капюшон, сестры последовали ее примеру.

— Зрение вас не обманывает, — сказала она высоким голосом. — Мы позволили себе с вами некоторое притворство, чтобы выяснить, на чьей вы стороне.

— Почему вы здесь? — спросил Фридрих, совершенно сбитый с толку. — Как вы узнали, где мы находимся? И о чем вообще речь?

Теперь заговорила Йоринда:

— Вы наверняка знаете, что мы за четыре недели до ярмарки в Ласточкиной Горке как раз побывали в Белоскалье и что королева Офрис заказала нам концерт.

— И не просто концерт, — продолжала Йоланда, — а исполнение героического эпоса, который должен стать кульминацией придворных торжеств по случаю официального начала войны.

— За четыре недели до ярмарки… — прикинул Фридрих. — Это еще до того, как мы вообще узнали про войну: мы тогда еще только были на разведке в Северной Стороне!

— Вскоре до нас дошли слухи, что вам пришлось бежать от Офрис, потому что вы впали в немилость. Позже мы заметили, что вы оказались на ярмарке в Ласточкиной Горке. Поэтому мы послали к вам Ангостуру, чтобы она расспросила вас и привела к нам… — Йоринда сделала театральную паузу. — Ангостура попросила вас посодействовать нам с концертом в Белоскалье, но это был, конечно, лишь предлог пообщаться с вами, потому что концерт нам уже был заказан! Но вы о концерте по случаю начала войны ничего не знали, потому что не были приглашены.

— А следовательно, Офрис не посвятила вас в свои военные планы, — пискнула Йозефа, резюмируя сказанное сестрами. — Значит, слухи о том, что вы не согласны с ее политикой и вам пришлось бежать, правдивы.

— Я глубоко впечатлен, — сказал Брумзель, отчаянно пытаясь выглянуть из-за собственного волосатого пуза. — Просто не верится, насколько изящно вы действовали, дамы!

— Бедняжка Ангостура, — сказала Йозефа с неподдельным сочувствием. — Мы попросили ее сделать это для нас, и это поручение совершенно сбило ее с толку. Но она все равно его выполнила, верная наша помощница!

— Она же не знала, что мы соглядатаи, — добавила Йоланда. — Но теперь придется открыться, и это ее страшно взволнует!

Несколько секунд все молчали. Где-то вскрикнула неясыть.

Наконец Фридрих набрал побольше воздуха в легкие и сказал наобум:

— В последнее время мы находим союзников в самых невероятных местах.

— Уверяем вас, что Белая Фея может и дальше рассчитывать на нас, — отозвалась Йоланда. — Мы постараемся, будучи во дворце, сделать все возможное, чтобы поддержать планы соглядатаев.

— Она будет очень рада слышать это! — заверил Фридрих и, не стесняясь, присовокупил: — Мы тоже безумно этому рады!

Три совы поклонились и снова накинули на головы капюшоны. Потом они бесшумно поднялись в воздух и плавно стали набирать высоту. Фридрих молча смотрел им вслед.

— Какие… достойные дамы, — задумчиво произнес Брумзель.

— Правда? — Фридрих обернулся к нему. — По-моему, они потрясающие!

Брумзель улыбнулся, кутаясь в шерстяное одеяло.

— Иметь трех союзников прямо во дворце — бесценное преимущество. Им обязательно нужно воспользоваться.

— Конечно, — сказал Фридрих, забираясь в гамак и тоже заворачиваясь в одеяло. — Но для начала тебе надо снова встать на ноги, а потом уж думать об этом!

Брумзель тихо чертыхнулся себе под нос и скоро громко захрапел. А Фридрих еще долго смотрел в звездное небо, стараясь вспомнить, как выглядела его прежняя квартирка. Воспоминания о ней потихоньку тускнели.

Так зародилось то, что позже войдет в историю под названием «Антивоенный совет Северной Стороны», — военный совет, задачей которого было не допустить войны. Молеправительница, или, точнее, Белая Фея, прилагала к этому все свои магические силы, которых у нее не было. Тайные соглядатаи рекой текли в Холодный Ручей, и всякий мог с ней поговорить. У Фридриха от такого наплыва посетителей голова шла кругом. Молеправительница знакомила его с десятками людей, каждый из которых казался ужасно важным. Он присутствовал на собраниях и тайных совещаниях; правда, о чем там шла речь — понимал не очень хорошо.

— Но вы еще не видели наше секретное оружие, — любила говорить Молеправительница вновь прибывшим. — У нас есть шмель, который может рассказать нам о планах Офрис и ее советников всё!

Этот самый шмель с каждым днем чувствовал себя лучше и ужасно злился, что все еще не может жужжать снаружи и во все вмешиваться — особенно сейчас, когда в Холодный Ручей приходит столько интересных людей. Фридрих каждую свободную минуту проводил с Брумзелем, подбадривал его, играл с ним в карты и в города, но это не очень-то помогало Брумзелю справиться со скукой.

— Черт подери, я хочу наружу! — скулил он каждый день. — Когда я снова смогу летать? Как думаешь, сколько это еще продлится? Если бы я хоть ползать нормально мог! А то там военный совет, а я тут как в тюрьме сижу!

— Тебе, по крайней мере, не приходится в сотый раз рассказывать незнакомым людям историю нашего побега, — вздыхал Фридрих. — Мне кажется, я как музейный экспонат, который всякий может разглядывать со всех сторон и обсуждать.