Феликс Зальтен - Дети Бемби

Когда собаки другой породы преследуют дикого зверя, особенно крупного, они всегда подают голос, лают, тявкают или протяжно воют на свой свистящий лад. Неро, однако, происходил от волка, был его дальним родственником. Если лани ушли очень далеко от своих предков, затерявшихся в глубине веков, то в крови Неро еще что-то от волка осталось. А волки преследуют дичь молча. И Неро травил старую самку, не подавая голоса. Его дикая натура все больше давала о себе знать. Несчастная самка бежала из последних сил. Ее упорство еще больше распаляло Неро. Он упрямо держался за ней следом, приближаясь все ближе и ближе. Лань устала, ослабела, начала задыхаться. Неро сохранил бодрость, злоба придавала ему силы. Когда он настиг самку, то напал на нее так стремительно, что они оба покатились в снег. Лань бешено отбивалась, хотела закричать от страха, но Неро тут же перегрыз ей горло. Охота как началась, так и закончилась без единого звука. Неро отгрыз мягкие части убитой, с жадностью жрал теплое, дергающееся мясо, впервые познав упоение добычей. Наевшись досыта, он улегся в снег. Привыкнув спать в тепле, он не уснул, а лишь клевал носом, не столько оттого, что устал во время бешеной гонки, сколько от роскошного обеда. Дурман, окутывавший его, рассеивался. Вскоре от него не осталось и следа. Пес снова превратился в славного Неро, послушную собаку строгого хозяина. С отвращением, и раскаянием смотрел он на распростертое, окровавленное тело убитой. Все было кончено. Неро не очень понимал, почему он это сделал, но был абсолютно уверен, что совершил какое-то преступление. Жалкий страх перед побоями охватил его. Опустив уши и поджав хвост, осторожно покинул он это место, сначала ползком, потом рысью, все быстрее и быстрее, пока лес не остался позади. Он и представить себе не мог, какой ужас вызвало в лесу это убийство. В поле он, наконец, перестал бояться. Никто не застиг его на месте преступления. Он вошел в дом эдакой невинной овечкой. Если бы его хозяин или Кто-нибудь из домашних понаблюдал за ним, то скоро отчетливо увидели бы в этом нарочито выставленном напоказ простодушии признаки нечистой совести.

Неро с удовольствием заснул крепким сном, во время которого можно было понаслаждаться еще более дикими грезами. Проснувшись, он зажил привычной, удобной, безобидной жизнью. Ему захотелось размяться. Так как хозяин не выводил его на прогулку и никто ему не мешал, он по-прежнему стал убегать в поле.

Так прошло два, три дня; потом он неожиданно оказался вблизи леса. И снова в нем внезапно заговорил волчий инстинкт. И снова дурман овладел им и погнал преследовать, травить, добывать. Всем своим существом сильнее, чем в первый раз, жаждал он добычи и страстно искал ее. Безмолвно несся он по зарослям и полянам, через луга и лежки. Вихрем взметался снег там, где пробегал Неро. Он принюхивался, искал и — нашел. Молча кинулся он вслед за ланью, которую увидел немного в стороне от ее детей. Это была Ролла. Она все еще хромала и не могла бегать быстро и далеко. Хотя ей казалось, что все кончено, она бежала, спасая свою жизнь. За ней мчался волкодав.

Бозо и Лана, увидев, что матери грозит смерть, плача, побежали к Фалине, Гено и Гурри.

— Новый враг! Ужасный враг! Он убьет маму! — кричали они.

— Мы ничего не можем сделать, — проговорил Гено.

— Мужайтесь, дети, — сказала Фалина, — вы уже большие. Придется жить без мамы.

Лана заплакала:

— Без мамы! Без нашей доброй мамы!

— Вы останетесь со мной, — пообедала Фалина, — под моим присмотром.

— Ты не наша мама! — Бозо был в отчаянии.

— Надо что-нибудь предпринять! — воскликнула Гурри.

— Предпринять… но что? — возразили Гено и Фалина.

— Быстрей! — торопила Лана, — она хромает! Она не может долго бежать!

— Она умрет! — стонал Бозо.

— Может быть, она уже умерла! — оказал Гено, усилив замешательство.

В это время Ролла, подгоняемая страхом, собрала свои последние силы; она проклинала раненый бок, из-за которого не могла быстро бегать. Она считала, что смерть неотвратима, но хотела еще немного пожить, отдалить минуту мучений от удушья, этих неведомых, ужасных мучений. Только бы получить коротенькую отсрочку! Горячее дыхание преследователя слышалось все ближе и ближе. Ролла вспомнила о детях. Отчаянье натолкнуло ее на безумную идею. Удайся ей эта идея, она могла бы спастись. Может быть! Внезапно Ролла повернулась. Она и волкодав с такой силой столкнулись друг с другом, что у него от неожиданности разъехались лапы. Падая, он попытался ее схватить. Отчаянным прыжком Ролла перескочила через него. Прыжок отозвался страшной болью в боку. Она метнулась в заросли, прежде чем Неро вскочил на ноги.

Неожиданно она оказалась рядом с Фалиной и детьми. Они в восторге закричали:

— Жива! Мама!

Потеряв последние силы, измученная болью. Ролла опустилась на снег.

— Он рядом! — хотела она сказать, но не смогла произнести ни слова. Неро, словно вихрь, налетел на них.

Так как первым в ту же минуту кинулся бежать Гено, пес начал преследовать именно его, не обращая внимания на остальных, в ужасе рассыпавшихся кто куда. Обессилевшая Ролла не сдвинулась с места. Ей стало все безразлично. К счастью, снежный покров был невелики не помешал Гено развить всю свою скорость. Хотя поспешное бегство вызвало преследование, но оно пошло Гено и на пользу, потому что о самого начала между ним и Неро образовался разрыв. Гено впервые оказался в положении, когда напали на него и ни на кого больше. Впервые он остался один на один со смертельной опасностью. У него не было времени бояться или дрожать. Ему ничего не оставалось, как сломя голову мчаться! Страх и страстное желание спасти свою жизнь словно окрылили Гено, гнали вперед, казалось ветер нес его на себе.

— Мой бедный Гено! — всхлипывала Фалина. — Мой любимый сын!

Гурри подошла к ней и всячески старалась ее успокоить.

— Если моего сына убьют, то из-за Роллы!

Фалина была неутешна.

— Виновата только Ролла! Если бы она побежала в какое-нибудь другое место, а не к нам!

— Он не поймает Гено, — уверяла Гурри, — злобный враг его не догонит!

— Хоть бы ты оказалась права! — причитала Фалина. Она во всем винила Роллу. — Эта Ролла! Мы им делали только хорошее! Только хорошее! И вот их благодарность!

Гурри стала ее уговаривать:

— Тетя Ролла в самом деле ничего не могла поделать!

— Ничего не могла поделать? — перебила ее Фалина, — а кто мог, кроме нее?

— Никто из нас! Такова наша судьба!

— Ролла могла! — настаивала Фалина.

— У тети Роллы не осталось сил, — оправдывала ее Гурри.

— Она должна была пожертвовать собой, — твердо сказала Фалина, — мать должна жертвовать собой.

— Она сама была жертвой, — защищала ее Гурри, — но…