Коллектив авторов - Алмазное дерево. Еврейские народные сказки со всего света

Не успели животные вернуться на свои места, как они услышали, что великан снова стучит по крыше. Ковчег задрожал, и Ной опять вышел на стук.

– Чего ты хочешь?! – крикнул он Огу.

– Я хочу пить, – ответил великан.

– А что ты пьёшь? – спросил Ной.

– Я пью молоко, – сказал великан.

– Сколько молока тебе нужно? – спросил Ной.

– Тысячу чашек в день! – прогремел Ог.

Ной снова пришёл в ужас:

– Где же нам раздобыть столько молока?

И тут же он услышал ответ.

– М-у-у! М-у-у! – замычали коровы. – дай Огу наше молоко. Ведь он нас спас, когда привёл к твоему ковчегу.

Услышали эти слова верблюды и решили поступить так же, как коровы.

– Мы тоже дадим Огу молоко, ведь он и нас привёл к ковчегу.

А потом заблеяли козы:

– М-е-е! М-е-е! Мы поделимся с великаном нашим молоком, потому что он и нас спас от потопа.

И все животные снова выстроились в цепочку: муравей, мышь, черепаха, кролик, обезьяна, слон и, наконец, высоченный жираф. Они передали Огу молоко, и он выпил его одним глотком.

Только все животные вернулись на свои места, как снова раздался стук по крыше, и ковчег стал раскачиваться из стороны в сторону. В третий раз вышел Ной и обратился к великану:

– А теперь чего ты хочешь?

– Тут очень жестко сидеть, мне нужна подушка! – сказал Ог.

Бедный ной! Где же ему раздобыть подушку для великана? Но долго беспокоиться ему не пришлось. Все птицы, которые были на ковчеге – большие птицы и совсем маленькие, – все они слетелись к Ною.

– Мы поделимся с великаном нашими перьями! – сказали птицы.

И вскоре гора перьев всех размеров и цветов выросла до самой крыши ковчега. Ной, его жена и их сыновья сшили вместе целых сто простыней и сделали огромную наволочку, а животные помогли им набить эту наволочку перьями. Потом Ной велел сильной горилле пропихнуть подушку сквозь дырку в крыше.

И тут к Ною подползла змея.

– Все животные помогают великану, и я тоже хочу ему помочь, – прошипела она. – Возьми мою кожу, из неё получится непромокаемый плащ для Ога.

И вот великан Ог был теперь сыт. Его больше не мучила жажда. Он сидел на мягкой подушке, и плащ защищал его от дождя. Великан был счастлив! Он повеселел и запел песню.

Ог пел, а ковчег раскачивался из стороны в сторону. Но животные не жаловались на качку, они тоже были счастливы – ведь они помогли своему другу, который спас их от потопа. Сорок дней и сорок ночей Ог сидел на подушке на крыше ковчега и пел свою песню. А его друзья внизу встали в круг и принялись танцевать. Они пели вместе с великаном:

Давным-давно в Ираке жил бедный гончар. С рассвета до глубокой ночи он усердно лепил из глины горшки и кувшины, но заработанных денег ему едва хватало, чтобы накормить семью. И была у гончара юная дочка по имени Рахель. Она очень любила наблюдать за работой отца, да и сама часто лепила что-то из глины.

В один прекрасный день гончар показал дочке, как нужно пользоваться гончарным кругом, на котором он делал горшки и другую посуду. Один горшок Рахель изготовила сама, и он получился похожим на вазу. Девочка приделала к нему ручку, и получился кувшин.

Это был очень красивый кувшин, маленький, круглый и гладкий. Рахель нарисовала на нём цветы, а ручку украсила листьями оливы. Потом она взяла кувшин в руки и заглянула внутрь. Каково же было её удивление, когда на дне кувшина она увидела оливковое масло! И пока она смотрела в кувшин, масла в нём становилось всё больше и больше.

– Отец! – воскликнула девочка. – Иди скорее сюда, посмотри в кувшин!

Гончар тут же подошёл к дочери.

– Какое чудо, – сказал он, понюхав драгоценное масло и увидев, как постепенно, словно по волшебству, заполняется кувшин.

Наконец масло поднялось до краёв кувшина и остановилось. Рахель с отцом окунули в масло пальцы и попробовали его на вкус. Масло оказалось замечательным.

– О, как бы мне хотелось, чтобы твоя бабушка могла его попробовать, – сказал гончар. – Ведь уже много месяцев она не может купить себе ни капли масла.

– Отец, – отозвалась Рахель, – позволь мне отнести бабушке этот кувшин.

Гончар очень обрадовался, что у него такая добрая дочка, но вот что он ей ответил:

– Милая Рахель, до бабушкиного дома очень далеко, а ты ещё слишком мала, чтобы одной пускаться в такой путь.

Однако Рахель продолжала уговаривать отца, чтобы тот отпустил её к бабушке. Она обещала быть очень осторожной. Наконец гончар согласился.

Он запряг в повозку их единственного ослика, поставил туда кувшин с оливковым маслом и ещё четыре других кувшина. Все они были закрыты пробками. Рахель должна была все эти кувшины отвезти бабушке. В одном из них было молоко, в другом – мёд, в третьем – вино и в четвёртом – уксус. Гончар расставил их вокруг кувшина с маслом, чтобы в пути масло не расплескалось. Рахель поцеловала отца на прощанье и пустилась в долгий путь к дому бабушки.

Повозка двигалась очень медленно, чтобы кувшин с маслом не раскачивался. Но скоро на её пути оказался бугорок, и немного масла выплеснулось из кувшина.

«Как жаль, – подумала Рахель. – Неужели мне не удастся довезти это масло до бабушки в целости и сохранности?» И как раз в эту минуту она услышала скрипучий голос, который шёл откуда-то изнутри повозки:

– Рахель, дорога до дома твоей бабушки длинная-предлинная, а я могу домчать тебя туда в одно мгновение, если ты отдашь мне всё своё масло.

Услышав этот голос, Рахель не испугалась, а разозлилась. И хотя девочка не знала, с кем разговаривает, она сказала:

– Я не могу приехать к бабушке без масла. Так что лучше я сама доберусь до её дома.

Никто ей не ответил, и Рахель продолжала свой путь. Но совсем скоро ей попался ещё один бугорок, и ещё немного масла выплеснулось из кувшина.

Не успела девочка подумать, как же ей справиться с бедой, как она снова услышала тот же скрипучий голос:

– Рахель, я могу домчать тебя до бабушкиного дома в одно мгновение, если ты отдашь мне всё своё масло.

И Рахель снова ответила:

– Нет, благодарю, я сама доберусь.

И поехала дальше.

Но очень скоро на дороге ей попалась такая большая колдобина, что повозка чуть не перевернулась, а из кувшина вылилось почти всё масло. У Рахели на глазах выступили слёзы. Что же теперь делать? И опять из повозки послышался тот же голос: