Семен Липкин - Царевна из города Тьмы

— Мои друзья боятся, — с горечью сказал Джавхар. — Столько страха они накопили в душе, страха перед дивами, что теперь их душа состоит из одного страха. Да и голодны они, их еда — объедки, изнурены они беспрестанным трудом, раздавлены неволей, обессилены безнадежностью, не станут они слушать вас, пока их не накормят.

Тогда странники пригнали в обиталище людей двадцать баранов, и люди вышли из глиняных лачуг на свою нищую улицу в сырой лощине подземного города. Их тела были тоньше волоска, лица — желтее соломы, глаза смотрели равнодушно и смиренно, ничему не удивляясь, не было в них ни надежды, ни желания, и только при виде баранов они вспыхнули голодным блеском, и задрожали серьги, проколотые в ушах рабов.

Освежевали баранов, сварили мясо, люди уселись прямо на улице, стали есть. Постепенно цветом жизни окрасились их впалые щеки, постепенно волнением жизни засветились их тусклые глаза. Оторвавшись от нищи, стали умельцы-узники поглядывать на новоприбывших.

Пришло время для Гор-оглы сказать им свое слово:

— Мы, Царь-Нищий и я, Гор-оглы, пришли к вам из Чамбиля, из города равных, где нет ни слуг, ни господ, где есть один владыка, имя которому — справедливость. Пришел с нами и Царь-3латокузнец, ваш товарищ, чье искусство велико, а сердце благородно. Давайте вместе поразмыслим, как нам вырваться из Города Тьмы и достигнуть города справедливости.

Тогда поднялся один из умельцев, но имени Осман. Это под его началом соорудили мастера небо над Городом Тьмы, это он заставлял каждое утро пылать золотое солнце, а каждый вечер — звезды из драгоценных камней. Он вытер натруженные руки о подол рваного халата. Кашель долго не давал ему говорить, но Осман сказал то, что хотел сказать:

— Слепое сердце хуже слепого глаза, а сердца наши ослепли, Гор-оглы. Мы не видим пути к избавлению. Можем ли мы выйти из Города Тьмы, где стерегут нас дивы? Хорошо, случится чудо, вырвемся из подземного царства. Дальше — пустыня, безводная, сухая пустыня, длинная, как человеческая печаль, длинная, как две или три человеческие жизни. Разучились мы думать о воле, думать сообща, ибо каждый свою голову чешет сам. Были мы людьми с высоким духом, а стали подземной пылью. Теперь мы погибли, и твои слово, Гор-оглы, похожи на скорлупу яйца, в котором нет ни желтка, ни белка!

— Ты говоришь как раб! — разгневался Гор-оглы. — А разве может человек, если он жив, быть рабом? Человек, ставший рабом, мертв, но жив мертвец, павший за свободу. Без ветра не шелестят листья, без битвы не добудешь воли. Вы соорудили небо над кромешным мраком, оно в ваших руках, почему же вы не обрушите рукотворный свод небес на Город Тьмы? Пусть вы погибнете, раздавленные обломками, но погибнут и дивы, ваши притеснители. Помните, что смерть гонится за трусом, но бежит от храброго!

Давно сказано мудрецами, что сильнее всего на свете слово, если оно живое, и слово Гор-оглы, живое слово правды, дало силу рабам. Они увидели, что рабская жизнь стала их слабостью, а смерть ради свободы станет их могуществом. И умельцы одобрили клятву Османа:

— Клянусь, что сегодня же обрушим сотворенное нами небо на улицы Города Тьмы! Погибнем сами, но погибнут и дивы, и колдовское подземное царство, царство неволи!

— Не спеши, почтенный Осман, — сказал Царь-Злато кузнец. — Попробуем сделать так, чтобы погибли одни только дивы. А сначала надо нам исполнить некую работу, и пусть моим помощником, как и в былые годы, будет Джавхар.

И снова странники в островерхих шапках, в сопровождении Джавхара, стали гулять по городу, высматривать, что-то выискивать. Их никто не трогал — на то было соизволение Белого Дива. А Гор-оглы оставался дома, гневаясь на странников. Ему казалось, что он гневается только на них, а на самом деле он сердился на то, что не может встретиться с Юнус, которая находится так близко от него.

Прошло двадцать суток, и нс выдержал Гор-оглы, обрушился на друзей:

— Вы бездельничаете, а уже минула половина назначенного срока. Слоняетесь но улицам, сдвинув шапки набекрень, а дело наше не движется.

— Потерпи, сынок, потерпи, — сказал Царь-Нищим, — мы не бездельничаем, мы ищем, а когда найдем — скажем.

Но тревога охватила на следующий день и Царя-Нищего. Он вернулся в жилье вместе с Джавхаром и сказал:

— Было нас трое, а пришли двое. Потеряли мы из виду Царя-3латокузнеца. Шли мы но городу и не заметили, как он исчез.

Вот что случилось с Царем-Златокузнецом.

Он, и Царь-Нищий, и Джавхар скитались но Городу Тьмы не в поисках какого-нибудь особенного золота или особенных драгоценных камней. И того и другого было в переизбытке под землей, и все было пригодно мастеру. Правда, было и то, что он искал только для себя, но об этом он своим спутникам пока не говорил. Хотелось им узнать, как устроен Город Тьмы, его дворцы и улицы, не было ли в нем потайных выходов, ибо та дорога, по которой они вступили в город, теперь охранялась дивами.

Так они дошли до железной лестницы. Было в ней семь пролетов, семьсот ступенек. Именно по этой лестнице поднимались Осман и его помощники к небу, сотворенному из жемчужин, приводили в движение колеса и ремни, и на небе, сменяя золотое солнце, появлялись искусственные звезды и луна. Дошли странники и до стены, окружающей город с трех сторон, до сплошной стены, воздвигнутой из гранита, до неприступной стены, подпирающей рукотворное небо, и не было видно в пей ни ворот, ни проломов. Упирался в эту стену обширный сад Белого Дива, а посреди сада возвышался дворец владыки.

Люди остановились, стали смотреть на дворец, и не любопытство горело в их глазах, а тайная дума. Другой, быть может, думой задумался на миг Царь-Злато кузнец, отвернулся и увидел Хадичу, улыбающуюся служанку царевны Юнус, озорную, с зубами белыми, как рис. Она поманила Хасана, и тот незаметно для спутников, погруженных в раздумье, устремился к Хадиче. Служанка свернула за угол, за ней — Хасан.

— Смотрю я на тебя, ты неразумен, Царь-Златокузнец, — сказала Хадича остановившись. У Царя-Нищего есть мудрая старость, у Гор-оглы — пери Юнус, а ты и старости не достиг, и нет у тебя пери. Пойдем, я приведу тебя к жилищу прекрасной пери!

— Мне нужна только одна пери — Тиллякыз! — воскликнул Царь-Злато кузнец. — Ее-то хочу и не могу я найти.

— О ней и речь, — сказала, улыбаясь веселыми глазами, Хадича. — Я покажу тебе ее дворец, но помни, что надменная Тиллякыз не взглянет на тебя, странника, не подпустит к себе. В одном только твое спасение: объяви себя игроком. Тиллякыз любит играть в альчики, обыгрывать знакомых и незнакомых, бедных и богатых.

Хадича привела Царя-Златокузнеца к саду Тиллякыз. Крикнул Хасан так, чтобы его услышали за стеной: