Каюм Насыри - Повесть об Абу-Али-сине

— Эй, человек, неужели ты есть тот, кого называют Абу-али-синой? — сердито спросил падишах.

— Да, я самый, — ответил мудрец.

— Так это ты продал кому-то прохладу и ветер из моего дворца? Усмехнулся Абу-али-сина:

— О великий падишах, разве в человеческой власти управлять ветром и прохладой? Я не обладаю такой силой.

— Ноя слышал, — возразил падишах, — будто твоя жена именно так рассказывала отвоем поступке.

— О мой падишах! — вздохнул Абу-али-сина. — Разве не предосудительно при властелине повторять слова женщин? Ведь известно, что хотя волос у них длинный, но ум-то короткий. Не пристало мужчинам слушать слова, сказанные женщиной. А падишаху это и вовсе не к лицу. Даже коран не велит слушать женщину.

Падишаху было нечем возразить и, разгневанный, он закричал:

— Прогоните прочь этого старого нищего пса!

Абу-али-сина ушел, глубоко обиженный на падишаха. «Хорошо же, — подумал он, — я покажу свое искусство, чтобы впредь неповадно тебе было осуждать человека только за то, что он беден». Вернувшись домой, он слегка поучил жену, чтобы та язык свой не распускала.

— Кто тебя просил болтать? Ты стала причиной моих неприятностей. Я хотел жить ничем не выделяясь, как все люди живут, а теперь обо мне опять пошел разговор в народе.

Неприятны были жене справедливые упреки Абу-али-сины, и она затаила обиду в душе против мужа, задумав отомстить ему. А вела она дружбу с одной очень злой старухой, нисколько не уступавшей шакалу в коварстве и хитрости. Сколько семей она погубила, сколько людей разлучила! Нет счета ее злодеяниям. Она в совершенстве владела наукой зла и предательства. И если бы в мире кончились хитрости, эта старуха могла бы изобрести новые. Даже мать-земля ежедневно просила избавить ее от злобы этой женщины.

Однажды злая старуха, притворно перебирая четки и опираясь на посох, который был ей ни к чему, пришла в дом Абу-али-сины и застала жену его в печали и грусти.

— Что-то ты худа, бледна, может, больна чем-нибудь? — лицемерно спросила ее старуха.

Сквозь плач рассказала жена Абу-али-сины обо всем, что случилось. Поразмыслив немного, старуха тут же начала плести сети хитрости, придумывать всякие козни и, порывшись в мешке злодеяний, сказала:

— Супруга твоего ждет тяжкий час: за всю печаль твоих прекрасных глаз не раз он будет пребывать в печали, и муки испытает он не раз! Сказала так и ушла. И несколько дней не появлялась.

А в городе между тем улеглись разговоры, прекратились слухи о пропавшем ветре и прохладе. И вот однажды пришла к Абу-али-сине старуха, вежливо поздоровалась с ним и, потупив глаза, сказала:

— Почтенный ты наш Платон, ты лечишь слабых, помогаешь бедным. Я, бедная раба аллаха, живу в душной маленькой лачуге, прохлады не дарует мне судьба. Не поможешь ли ты превозмочь жару в моей лачуге, не дашь ли бедной женщине немножечко прохлады?..

Так просила она его» умоляла, всплакнула и говорила так ладно и певуче, что тронула добрую душу Абу-али-сины, он даже не сумел разгадать ее хитрости. Пожалев старуху, он перевел в ее дом ветер и прохладу, когда-то принадлежавшие падишаху, из дома того человека, которому он продал сначала дом, а потом и прохладу. Добившись своего, старуха пошла. И увидела она — в ее доме веет ветерок, распространяя прохладу, а жары и зноя в помине нет. И на другой день все было так же. Тогда старуха пошла во дворец.

Низко поклонившись, молитвенно сложив руки, она обратилась к падишаху:

— Мой падишах, нашла я похитителя прохлады. И обо всем ему рассказала.

Во время их беседы пришел во дворец с жалобой прежний хозяин ветра и прохлады.

— О падишах, человек по имени Абу-али-сина продал мне из вашего дворца ветер и прохладу. И взял большие деньги. А теперь он забрал у меня ветер и прохладу и передал кому-то другому, лишив мой дом свежего чистого воздуха.

Понял падишах, что тот дервиш, так дерзко отвечавший ему, ловко обвел его вокруг пальца, а сам все же продает ветер и прохладу. Рассыпая искры гнева, вскричал падишах:

— Немедля разыщите Абу-али-сину!

Главный дворцовый слуга вытянулся перед повелителем и, сказав: «Я — мигом!», побежал к дому Абу-али-сины и вскоре уже стучал в ворота. Вышел хозяин, а слуга ему приказывает:

— Ну-ка, живо собирайся, тебя падишах зовет, да поторапливайся! Рассердился Абу-али-сина.

— Иди своей дорогой, — сказал он, — нет у меня никаких дел с падишахом. Ты, верно, ошибся домом.

Разгневался слуга.

— Не пойдешь добром, силой отведу! — пригрозил он и схватил Абу-али-сину за руку. Но какой ужас! Рука Абу-али-сины выдернулась и осталась у слуги. Такого еще никогда не случалось! О таком он даже не слышал! Сильно перепугавшись, слуга побежал прочь, боясь, как бы за такие действия ему не попало от падишаха. По дороге он встретил другого слугу, которого послал падишах ему на помощь.

— Что случилось? Где Абу-али-сина? — спросил второй слуга. Первый слуга рассказал ему все, что случилось. А второй слуга был человеком злым и жестоким. И сказал он:

— Надо было взять его, даже если бы отвалились у него не только рука, но и голова.

И они вернулись. Вызвали Абу-али-сину из дома. Как только он вышел, оба слуги схватили его с двух сторон под мышки и только хотели потащить — у Абу-али-сины выдернулись обе руки. Те ухватились за ворот — ворот в руках остался, взялись за голову — голова оторвалась, за что бы они ни хватались — все оставалось у них в руках. Они кидали куски тела прямо на землю и снова пытались уцепиться за Абу-али-сину, но ничего у них не получалось. На слуг падишаха пал страх, и в сильном испуге они убежали. Во дворце они подробно рассказали падишаху все как было. Своенравным и упрямым человеком был падишах. Разгневался он пуще прежнего.

— Как хотите, так и приведите мне его! — приказал падишах. — Хоть в корзине принесите его, но чтобы он был здесь. В каком угодно виде! — вскричал падишах. — Живого или мертвого!

Слуги, взяв корзину, вернулись к дому Абу-али-сины. Они подобрали валявшиеся на земле части тела, положили в корзину и принесли падишаху. Приказал падишах выложить содержимое корзины на пол. Но из корзины выскочила черная собака и с громким лаем побежала. Поднялся шум, переполох, раздались крики: «Держи! Не пускай! Убивай!» Слуги, схватив палку, убили собаку, а из корзины вышла еще одна черная собака и, растянувшись, легла. Ужас охватил всех присутствовавших. Никто не знал, как спастись от такой беды. Тогда визири сказали:

— О великий падишах! Этого человека ни жестокостью, ни силой нельзя взять. Вы же сами знаете, что было в Египте. Если даже все падишахи земли соберутся и пойдут против него войной, то все равно не победят его. Добро — вот единственный путь, чтобы с ним договориться. Если будет на то ваше повеление, один из нас пойдет и позовет его, тогда, возможно, он послушается и придет.