Сельма Лагерлёф - Путешествие Нильса с дикими гусями

Всё это время дикие гуси летели строго на юг, но теперь свернули на запад.

Это было приятное путешествие. Гусята уже подучились летать и больше не жаловались на усталость, да и к Нильсу постепенно вернулось хорошее настроение, хотя он подолгу обдумывал, как бы удержать белого гуся от возвращения домой.

– Знаешь, Мартин, – как-то сказал он, когда они поднялись под облака, – пожалуй, скучно нам с тобой будет дома после такого интересного путешествия. Не полететь ли нам вместе со стаей за море?

– Что ты такое говоришь?! – встревожился Мартин, у которого и в мыслях ничего подобного не было: ведь он уже доказал, что может долететь до самой Лапландии, а теперь хотел бы вернуться к Хольгеру Нильссону в птичник.

Мальчик молча смотрел вниз, на Вермланд, где берёзовые рощи и лиственные леса уже пестрели жёлтыми и красными осенними переливами, а вытянутые озера голубели среди золотистых берегов.

– Никогда земля не казалась мне такой красивой, как сегодня, – сказал он другу. – Озёра похожи на голубой шёлк, а берега – на широкие жёлтые ленты. Тебе не жалко будет, если мы вернёмся к себе и больше ничего подобного не увидим?

– Я-то думал, что тебе хочется поскорее возвратиться домой и показать отцу и матери, каким ты теперь стал, – ответил гусь. – Ты, Нильс Хольгерссон, очень изменился за это время, и дело тут не в твоём росте.

Сам Мартин всё лето мечтал о той счастливой минуте, когда они очутятся во дворе у Хольгера Нильссона и он покажет Пушинке и своим шестерым детёнышам домашних гусей, кур, коров, кошку и свою добрую хозяйку, мать Нильса. Предложение мальчика ему совсем не понравилось.

– Посмотри, Мартин: разве тебе не жаль, что больше не доведётся увидеть такую красоту? – гнул своё мальчик.

– Мне больше хочется увидеть наши родные поля, которые куда лучше этих гор! Но если ты хочешь продолжить путешествие, то и я с тобой.

– Другого ответа я и не ждал, – сказал мальчик, и по голосу его было понятно, что у него словно гора с плеч свалилась.

Но ни истинной причины своего решения, ни своих чувств Нильс не мог открыть Мартину. Он и сам постарался свыкнуться с мыслью, что теперь ему всегда придётся вести такую жизнь. «Мне, пожалуй, будет даже скучно, если я не буду каждый день видеть что-то новое и подвергаться опасности, – уговаривал себя Нильс. – Лучше уж пусть всё останется как есть».

Гуси летели со всей скоростью, которая была им доступна. И вот наконец на западе показалась блестящая полоса, которая с каждой минутой становилась всё шире. Это было море, простиравшееся молочно-белой пеленой насколько хватало глаз. Пролетая мимо береговых утесов, гуси увидели огромное багряное солнце, готовое погрузиться в морские волны.

Мальчик смотрел на безбрежную морскую гладь и на красное вечернее солнце, которое светило так мягко, что на него можно было долго смотреть не мигая, и в душу его проникали спокойствие и мир.

«Не стоит огорчаться, Нильс Хольгерссон, – как будто говорило ему солнце. – На свете прекрасно живётся и маленьким, и большим. Хорошо быть свободным и беззаботным, хорошо, когда весь мир открыт перед тобой!»

Дикие гуси устроились на ночлег на маленькой шхере, но около полуночи, когда луна стояла высоко в небе, Акка стряхнула с себя сон и разбудила Юкси и Какси, Кольме и Нелье, Вииси и Кууси, а затем принялась теребить клювом мальчика.

– Что случилось, матушка Акка? – подскочил от испуга Нильс.

– Ничего страшного. Мы, семеро старейших в стае, намерены пролететь ночью над открытым морем, вот и думали, не будет ли тебе интересно присоединиться к нам.

Мальчик сразу сообразил, что Акка не пригласила бы его, если б на то не было важной причины, и тотчас же забрался к ней на спину. Гуси полетели над морем к западной группе островов. Старая гусыня выбрала одну из маленьких шхер и там сделала остановку. Эта шхера представляла собой серый утёс с широкой расселиной посредине, куда море нанесло мелкий белый песок и множество раковин.

Мальчик ступил на землю, и первое, что увидел, был большой остроконечный камень, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не камень, а крупная хищная птица, заночевавшая на острове. Не успел Нильс удивиться, почему это дикие гуси так неосмотрительно расположились рядом с опасным врагом, как птица одним прыжком подскочила к нему, и он узнал орла Горго. Похоже, Акка и Горго заранее условились встретиться здесь, так как не удивились, увидев друг друга.

– Молодчина, Горго, – похвалила Акка орла. – Не думала, что прилетишь раньше нас. Ты давно здесь?

– С вечера. Только вот хвалить меня пока не за что – разве только за то, что дожидаюсь вас здесь. Ваше поручение мне выполнить не удалось.

– Я уверена, Горго, что ты скромничаешь, – заметила Акка. – Но прежде чем расскажешь нам, что и как, я попрошу Нильса помочь мне кое-что отыскать здесь, на острове.

Мальчик в это время рассматривал красивую раковину, но услышав своё имя, оглянулся.

– Ты, должно быть, удивляешься, Мальчик-с-пальчик, что мы свернули с прямой дороги и полетели на острова? – спросила Акка.

– Мне это и вправду показалось странным. Но я знаю, что вы без причины ничего не делаете.

– Благодарю за доверие, но боюсь его не оправдать. Весьма возможно, что наша прогулка ни к чему не приведёт.

И старая гусыня поведала друзьям свою историю:

– Много лет назад я и ещё несколько гусей, которые теперь могут считаться старейшими в нашей стае, во время весеннего перелёта попали в бурю, и нас отнесло к этим островам. Мы видели перед собой бесконечное море, и из страха, что нам не удастся добраться до земли, опустились на воду. Несколько дней непогода продержала нас тут, среди безжизненных скал. Мы очень страдали от голода и однажды отправились поискать корм в расселину скалы. Ни единой былинки мы там не нашли, зато увидели несколько мешков, до половины закопанных в песок. Думая, что в мешках зерно, мы дёргали их и щипали до тех пор, пока не прорвали мешковину. Но оттуда вместо ожидаемого зерна посыпались блестящие золотые монеты. Нам, диким гусям, они были ни к чему, и мы их оставили там, где и нашли, а потом и думать забыли о своей находке. Но нынешней осенью кое-что произошло, и нам понадобилось золото. Вряд ли клад по-прежнему лежит здесь, но мы для того и прилетели сюда, чтобы ты посмотрел, цел ли он.

Нильс спрыгнул в расселину, взял в каждую руку по раковине и принялся раскапывать песок. Мешков он сначала не нашёл, но, выкопав довольно глубокую яму, увидел золотую монету, а порывшись в песке, обнаружил ещё. Обрадовавшись, мальчик поспешил наверх, к старой гусыне.

– Мешки, наверное, истлели или расползлись, а деньги рассыпались и остались в песке, но, похоже, золото цело.