Милен Фармер - Лиза-Лу и сказочник [другой перевод]

«Но ее жизнь зависит от этой нити! Она настоящая драгоценность, а ты мой друг! Ты должен сделать ей этот подарок!» — возражает Лиза.

Паучок был рассержен, но у него было доброе сердце, и он не собирался заставлять других долго его упрашивать. И тонкой иглой, хотя и не веря сам, он сотворил то, что изумило всех друзей.

В одно мгновение он соткал прекрасную накидку!

Лола спасена! (Паучок мертв).

«Мы… похороним его рядом с бабушкой! Они смогут беседовать. О пряже, например!» — говорит Лиза, стараясь не показать глубину своей печали.

И все решают отпраздновать новую жизнь, выпить «по-русски».

«О! А как это — по-русски?» — спрашивает кролик Мартин.

«Пьют до дна и бросают бокалы об пол через плечо…» — говорит Лиза.

«И бокалы разлетаются на тысячи осколков!» — добавляет Лола, смеясь от радости (А Лу уже пьян).

Пришло время сказать друг другу «до свидания». Нужно продолжать поиски. И Лоле холодно, она смертельно устала. Нет, она не видела того мужчину, которого ищет Лиза.

«Но иногда… — говорит она чистым, хрустальным голосом, — стоит доверять знакам!» (Ее бабушка была астрологом).

«Я думаю, они говорят… а-пчхи!» — чихает она, потому что она жутко замерзла и простыла.

Надо уходить.

Лола останется с ними в памяти вечно! (Даже если вечность — это придуманное слово!)

«Тяжело уходить и не возвращаться! — печально думает Лиза, покидая гостиницу. — Я бы хотела чтобы она пошла с нами, она была бы, в конце концов, легче перышка! В моем кармане она могла бы свернуться клубочком и не бояться никаких ударов и синяков!»

Но они, конечно же не знали, что ее спасение там, среди стен, даже если они и оштукатурены… Даже если в них есть трещины.

«Жизнь — трудная штука!» — заключает Лиза, которая не любила:

Ни болезней, которые распространяются ночью.

Ни паразитов, которые обходятся без жизни,

Еще меньше — тех, кто буквально выжимает из себя слова, потому что им тяжело думать о завтрашнем дне, жизнь пуста.

И все же Лола — храбрая девочка!

Но больше всего важна ярость, которая заставляет уважать каждого из нас.

Не раздражение, вызванное зубной болью,

И не внезапный гнев, но

«Всеобъемлющая» Ярость Жизни! Яростное желание жить!

Чтобы все в плохом состоянии были едины!

«Желание жить — это прекрасно!» — думают и Лиза, и ее друзья.

Они покидают госпиталь, твердо уверенные в том, что будут сражаться и найдут мужчину, потому что ничто не изнуряет так, как ссоры и насморк! И все отделываются от плохого настроения.

Теперь каждый — легче перышка!

Бедный Паучок! Он больше уже не здесь… возможно он исчез? Без сомнения, заснул навсегда… и он тоже?

«Как и бабушка на кладбище», — думает Лиза, которая как-то вяло размышляет о своем друге. Логично, что у некоторых детей есть секреты, и она ведет компанию и говорит: «Поскольку бабушка любит пиво, а пиво утоляет жажду…»

«???» — все даже рты раскрывают.

«Так пойдем же выпьем воды, потому что пиво — прескверная штука!» — заключает она, не слишком довольная.

Стоит сознаться — печаль вызывает аппетит и к тому же им хочется пить.

И вот, чтобы выжить и отдохнуть они, не советуясь, решают зайти в кафе. Они там отдыхают, обессилившие, часа 2, тихо беседуя друг с другом, потому что Лиза очень устала! И час за часом тяжелая тишина желает лишь одного:

«У меня болят ноги!» — жалуется Хамфри, который пил только молоко.

«Ну конечно! Это несомненно… обувь сними!» — произносит Паучок, лежащий в пепельнице.

ОН ВОСКРЕС!!!!!!!

О. как же все рады, а ведь уже и не надеялись (даже червячок аристократически поцеловал Паука, так как был очень опечален, расставшись с другом).

«Ты нас испугал! — говорит Лиза, кладя руку на сердце. — Я уже подумала, что где-то ель нужно искать!» (дело в том, что единственный гроб, который видела Лиза, был сделан из ели).

«Я прошу прощения! — ворчит Хамфри, уже забывший о поцелуях. — Но мне кажется, что коробок спичек, в принципе, избавляет нас от необходимости в гробе из ели, который весит больно много для души и тела даже человека. Поверьте животному!»

«Это просто восхитительно, — отвечает кролик Мартин. — Как всегда, Хамфри. Я, честно говоря, думал, что он больше не вернется!»

Лу ничего не говорит. Он забыл добавить в кофе шоколад.

Зрелище, вообще, издалека кажется довольно необычным. Червячок вытянулся в струнку, Лиза рассматривает свое отражение в тарелке и, конечно, не находит себя красивой. Огромные уши уж явно не придают красоты. Что касается Паучка (а это уже привычка), он не отзывается ни на что. Он падает из пепельницы и в сальто поскальзывается на сером гудроне и шлепается носом об пол.

«Ой, ужас какой! — говорит девочка. — Какой ужас! Ты потерял нить, паутину, и повис! Ужас! Обратно давай!» — беспокоится Лиза, «А то на тебя кто-нибудь наступит!»

Однако вопрос в том как всю эту проблему разрешить без шума.

Жандармы, с совершенно серьезными лицами, нашли этих «нарушителей порядка».

Двое убежали, Паучок «внезапно умерший», немедленно исчез, а что касается Лу, но он просто слился со скатертью, он же плоский.

Кто остался как свидетель? Только один гостеприимный крестьянин, который обвинил девочку в воровстве, не испытывая ни малейших угрызений совести. Он так плохо говорил, что слова, произносил, проглатывая.

Итак, Лизу сразу же забрали в тюрьму. Она не хотела, чтобы ее друзья бросали ее, она понимала — это предательство. Но как ожидать верности от «оживших рисунков»?

Лу — это уже несколько другое дело. Но — терпение и время, они скоро смогут спокойно поговорить, не повышая голоса, не скаля зубы.

Лизе пришлось много часов убеждать местные власти, и наконец ее отпустили на свободу.

У Лизы нет ни бумаги, ни плетеной корзинки, она не Красная Шапочка, потому что бабушки нет… она не торгует спичками, и не зовут Козетта, и она не говорит: «Я птица».

Она — Лиза, и ей необходимо услышать огромное количество разных историй, чтобы заснуть, и она хочет найти мужчину, который ушел, она хочет сказать ему, что «он мужчина ее жизни!» (даже если она не слишком хорошо понимает, что говорит).

Ну так как теперь уже все хорошо, Лиза решает воспользоваться моментом и навестить в этой стране место, которое называется «Тюремным карцером».

Карцеры, которые выстроились в ряд, как ряды солдат, в которых сыро, как в подвале, они приспособлены для того, чтобы превращать хулиганов в опустившихся людей в рваной одежде… они открывались перед ней, будто действие мучительной пьесы…