Элка Эвалдс - Бабушкина магия

— Думаю, это единственный плюс того, что мы никуда не поехали на каникулы, — заключил папа. — Без меня нам было бы не успеть.

Но тревожные странности только начинались в тот день, когда Уилл остановился у дома Бена, чтобы поздравить его с возвращением.

— А торта не будет? — спросил Уилл. Приближался городской конкурс на лучшего пекаря, а отец Бена обожал стряпать. Обычно он с ума сходил по тортам и пирогам.

— Не-а, — ответил Бен. На кухонном столе лежала розовая пачка с вафлями. Бен взял одну и медленно повертел её в руках, как будто впервые видел такое лакомство.

— Помнишь, как было в прошлом году? — спросил Уилл.

Бен рассмеялся:

— Это было эпично!

В тот раз было три кондитерских конкурса подряд.

— Что он приготовит в этом году?

— Он не участвует, — сказал Бен, всё ещё не сводя глаз с розовой пачки. — Сказал, что его это не волнует.

— А, — отозвался Уилл. Он поймал себя на том, что тоже смотрит на пачку вафель. Он уже пожалел, что спросил.

Уилл пошёл домой не задворками, а по улице, и, открывая входную дверь, услышал шуршание бумаги. Кто-то запихнул в почтовую щель пачку флаеров. Уилл нагнулся и собрал с пола все бумажки. (Волшебный джемпер делал его очень аккуратным и внимательным.) Стоя здесь, он мог сразу же отправить все бумажки в соответствующий мусорный контейнер. Он уже поднял крышку бака, когда мельком взглянул на флаеры в руке.

«„Фитчет и Хорьки“, — значилось наверху. — Где 1 % шерсти решает всё. Приходите к нам на Грандиозное Открытие!»

Уилл снова опустил крышку бака. Посмотрел на второй флаер.

«Ищете особый джемпер? — значилось на нём. — Тот, в котором ощутите вкус жизни? Приходите на открытие «Фитчет и Хорьки». Мы исполним все ваши мечты».

На третьем просто значилось «„Фитчет и Хорьки“. Вам всегда будет мало».

Внезапно, несмотря на волшебный джемпер, Уилла пробрала дрожь.

В тот вечер Холли пришла к ним в качестве няньки.

— Отлично! — сказала она, когда за папой и мамой захлопнулась входная дверь. Бухнув свой лиловый рюкзак на кухонный стол, Холли вытащила оттуда бинокль. — Мы можем подняться к вам на крышу? — спросила она.

Уилл моргнул.

— С этим будет трудно, — сказал он. — Но наши с Софи комнаты под самой крышей, оттуда далеко видно.

— Я хочу видеть фабрику.

Комната Софи выходила на крошечный садик перед домами, где стояли велосипеды, мусорные контейнеры и вился плющ, и все дома отсюда выглядели одинаково. Но комната Уилла выходила на двор, и отсюда были видны батуты, беседки и сараи, огород, улей и курятник, палатка, каноэ и яблочный пресс. Можно было разглядеть полосатые цветы на участке Артура и Рози, миниатюрную деревню мистера Уэйда, по окраинам которой бегал поезд, и больницу для ёжиков, построенную Оливией и Энни. В данный момент Пинглы стреляли из лука, Райдеры фотографировали свою коллекцию ископаемых, а дальше по улице репетировали танцоры.

— Ага, — сказала Холли, настраивая бинокль. — Отсюда лучше видно. Я живу у бабушки на даче, на самой окраине города, и оттуда мне видна только колокольня аббатства. А тут между деревьями можно разглядеть фабрику.

— Из Вязальной тоже хороший вид, — заметил Уилл. — Гортензия даже в некоторые фабричные окна заглядывает.

— Знаю, — ответила Холли. — Но она не так уж часто смотрит.

— Может, мы поиграем? — предложила Софи.

Холли опустила бинокль:

— Ты покажешь мне игру или я тебе?

— Недуг говорит, что нам стоит поиграть в Пух-в-Пуховнице.

Уилл заглянул в комнату Софи, которая располагалась прямо напротив. Кот в позе сфинкса лежал на кровати Софи, его жёлтые глаза были закрыты. У Недуга не было хвоста — это была особенность его породы, — но он почти всегда лежал, и это не бросалось в глаза.

— По-моему, Недуг спит, — сказал Уилл. — Да он почти всегда спит.

— Я уверена, Недуг знает, о чём говорит, — сказала Холли. — Знаешь, мы с моей бабушкой тоже играли в Пух-в-Пуховнице.

— Правда? — удивился Уилл. Он был уверен, что эту игру придумала их бабуля.

Пуховницами они называли мешки, доверху набитые пушистой овечьей шерстью, с которой бабуля позволяла им играть, потому что такая шерсть не очень годилась для прядения. Холли разложила шерсть на дворе на траве — так же, как раньше бабуля, — после чего Софи и Уилл бросились наперегонки заполнять мешки, и поскольку на Уилле был волшебный джемпер, он позволил Софи выиграть.

— Теперь, — сказала Холли, — хотите попрыгать через мою скакалку? — и она вытащила из рюкзака длинную тонкую верёвку.

Сначала Уилл поморщился, а потом присмотрелся:

— Ты связала скакалку?

— Да, только крючком, — кивнула Холли. — И это, кстати, Холли-Ориджинал. Моё собственное изобретение.

— Ты такое умеешь?! — спросил Уилл. — В смысле придумывать свои схемы для вязания?

— Ты спрашиваешь, умею ли я или разрешают ли мне? Да не особо, хотя на самом деле я и не спрашивала разрешения.

— Давайте прыгать! — позвала Софи.

Они пошли на дорогу перед домом, и Холли протянула им концы скакалки.

— Ты серьёзно? — спросил Уилл. Он не хотел, чтобы вся улица увидела, как он прыгает скакалку.

— Обещаю тебе: меньше чем через десять минут ты станешь самым крутым парнем в радиусе полумили, — ответила Холли.

Она показала им, как крутить скакалку, а потом прыгнула в центр. Шурх-шурх — кружилась верёвка. Прыг-скок, прыг-скок — прыгала Холли, на каждом прыжке проворачиваясь и оглядывая всю округу. — Сохраняйте ритм. — Шурх-шурх . — Ещё немного. — Прыг-скок .

— Эй! Можно с вами? — Это были Изабелла и Робин.

— Конечно! — ответила Холли. — Запрыгивайте!

— Можно мы тоже? — А это Оливия и Энни.

— Вперёд!

Холли отпрыгнула в сторону, и её место заняли Рафи с братьями. Софи пищала от восторга.

Внезапно скакалка стала лучшей игрой в мире. Всё новые и новые дети выбегали на улицу:

— Можно нам с вами?

Холли поставила всех в очередь и, сияя от самодовольства, кивком руководила толпой, при этом не забывая вращать верёвку. Игра точно магнит притягивала к себе веселье и смех, и чем дольше она продолжалась, тем веселее им было. Рафи с братьями во время прыжков стали показывать движения из брейкданса — и все тут же начали повторять за ними. Руби прошёлся колесом между верёвками — и вскоре даже Уилл исполнил тот же трюк.

Наконец на улицу высыпали мамы и папы, потерявшие своих отпрысков. Холли пришлось свернуть скакалку, и все разошлись.