Людвиг Тик - Кот в сапогах

Готлиб . Ах, я просто задумался… Конечно же, я хотел сказать: смотри, милый Гинц, какой прекрасный рассвет! Но этот проклятый суфлер бубнит себе под нос, так что ничего не разберешь, а когда начинаешь импровизировать, всегда попадаешь впросак.

Гинц (тихо, Готлибу). Да возьмите же себя в руки, иначе пьеса вообще разлетится к черту!

Шлоссер . Объясните мне, ради бога, в чем дело! У меня совсем голова кругом пошла.

Фишер . Теперь и у меня ум за разум заходит.

Готлиб . Итак, сегодня судьба моя решится?

Гинц . Да, милый Готлиб, еще до захода солнца. Я, видишь ли, так люблю тебя, что готов за тебя в огонь и в воду, — а ты еще сомневаешься в моей верности.

Визенер . Слыхали, слыхали? Он готов в огонь! Вот здорово! Значит, будет декорация из «Волшебной флейты», с огнем и водой.

Сосед . Но кошки в воду не заходят!

Визенер . Значит, тем сильнее любовь кота к своему хозяину. Понимаете? Это поэт и хочет нам внушить.

Гинц . А кем бы ты, собственно, хотел стать в этом мире?

Готлиб . Да я и сам не знаю.

Гинц . Хочешь стать принцем или королем?

Готлиб . Да уж пожалуй, если на то пошло.

Гинц . Но чувствуешь ли ты в себе достаточно силы, чтобы дать своему народу счастливую жизнь?

Готлиб . А почему бы и нет? Был бы только сам счастлив.

Гинц . Ну, тогда будь спокоен. Клянусь тебе, что ты взойдешь на трон. (Уходит.)

Беттихер . Обратите внимание, с каким неподражаемым изяществом кот держит свою палку!

Фишер . Знаете что, вы изрядно нам надоели. Вы еще зануднее, чем эта пьеса.

Шлоссер . Вы только еще больше затуманиваете нам мозги.

Мюллер . Болтаете сами не знаете что.

Многие зрители в партере. Гоните его в шею! — Он нам надоел!

Свалка.

Беттихер вынужден покинуть зрительный зал.

Фишер . Вот пусть и убирается со всем своим изяществом!

Шлоссер . Корчит из себя знатока — просто зло берет.

Открытая местность.

Гинц (с ранцем и мешком). Привык я к охоте — каждый день ловлю куропаток, кроликов и всякую такую живность, а многие зверушки уже так наловчились, что сами лезут в мешок. (Расстилает мешок.) А соловьиная пора прошла — ни одного не слыхать.

Входят влюбленные .

Он . Пошла прочь, ты мне надоела.

Она . А ты мне просто опротивел.

Он . Хороша любовь!

Она . Негодный лжец, ты меня обманул!

Он . А куда испарилась твоя неизбывная нежность?

Она . А твоя верность?

Он . А твое блаженство?

Она . А твои восторги?

Оба . Все к чертям собачьим! Вот что значат узы брака!

Гинц . Нет, так моей охоте еще никогда не мешали! Не соблаговолите ли вы заметить, что эта открытая местность слишком тесна для вашей скорби, и не полезете ли на какую-нибудь гору?

Он . Злодей! (Закатывает Гинцу оплеуху.)

Она . Негодяй! (Закатывает ему другую оплеуху.) Я считаю, нам надо развестись.

Он . К твоим услугам.

Влюбленные уходят.

Гинц . Занятный народец — эти так называемые люди!.. Гляди-ка, две куропатки! Снесу-ка их поскорее во дворец! Ну, счастье, поторапливайся, а то уж и у меня терпение кончается. Даже куропаток есть неохота. Истинно говорят: благодаря привычке можно воспитать в себе какую угодно добродетель . (Уходит.)

Зала во дворце.

Король с принцессой на троне, Леандр на кафедре, напротив него Гансвурст на другой кафедре, посередине залы на высоком шесте повешена дорогая шляпа, расшитая золотом и с драгоценными камнями. В сборе весь двор.

Король . Ни один человек еще не отличился столькими заслугами перед отечеством, как этот милейший маркиз де Карабас. Наш историограф исписал о том уже почти целый фолиант — столь исправно маркиз посылает нам через своего охотника вкусные презенты; иной раз аж дважды на дню. Моя признательность ему не знает границ, и ничего я так горячо не желаю, как получить возможность хоть в малой степени отплатить ему добром за все его великое добро.

Принцесса . Дражайший отец, не соблаговолите ли вы отдать распоряжение начать ученый диспут? Мое сердце истомилось по духовной пище.

Король . Да, с богом, пускай начинают. Придворный ученый, придворный шут! Вы оба знаете, что тому из вас, кто одержит победу в этом диспуте, предназначается вон та драгоценная шляпа. Для того я ее тут водрузил, чтобы она постоянно была у вас перед глазами и ваше остроумие не иссякало.

Леандр и Гансвурст кланяются.

Леандр . Утверждение, которое я выдвигаю, заключается в том, что недавно опубликованная пьеса под названием «Кот в сапогах» — хорошая пьеса.

Гансвурст . Именно это утверждение я и оспариваю.

Леандр , Докажи, что она плоха. Гансвурст. Докажи, что она хороша.

Лейтнер . Да что же это опять такое? Это ведь та самая пьеса, которую мы сейчас смотрим, — или я ошибаюсь

Мюллер . Именно она.

Шлоссер . Ради бога, скажите мне — я бодрствую или грежу наяву?

Леандр . Если эта пьеса и не совсем превосходна, то во многих отношениях достойна похвалы.

Гансвурст . Ни в каком отношении.

Леандр . Я утверждаю, что она остроумна.

Гансвурст . Я утверждаю, что нисколько.

Леандр . Ты же дурак, как ты можешь судить об остроумии?

Гансвурст . А ты ученый — что ты понимаешь в остроумии?

Леандр . В пьесе много живых характеров.

Гансвурст . Ни одного.

Леандр . Например, даже не считая всего остального, в ней хорошо изображена публика.

Гансвурст . Но у публики никогда не бывает характера.

Леандр . Мне остается только изумляться этой наглости.

Гансвурст (обращаясь в партер) . Ну не странный ли человек? Мы друг с другом на ты, и наши взгляды в вопросах вкуса во многом совпадают; однако же он, вопреки моему мнению, пытается утверждать, что в «Коте в сапогах» по меньшей мере публика изображена удачно.

Фишер . Публика? Да в пьесе нет никакой публики!

Гансвурст . Еще чище! Значит, в пьесе вообще нет публики?

Мюллер . Да боже упаси! Разве что он имеет в виду тех дураков, которые там выведены.

Гансвурст . Ну, видишь, ученый? То, что говорят господа в зале, уж наверное справедливо.

Леандр . Я в некотором смущении… Но победу я еще тебе не уступаю!

Входит Гинц .

Гансвурст . Господин охотник, на одно словечко!

Гинц подходит к нему. Гансвурст шепчет ему что-то на ухо.

Гинц . Только-то? (Снимает сапоги, вскарабкивается на верхушку шеста, берет шляпу, спрыгивает с пей на пол и снова надевает сапоги.)

Гансвурст . Победа! Победа!