Владимир Силкин - Золотой карась в аквариуме

Слышал, птица-секретарь
Истребляет змей, как встарь.
Даже яда не боится
Удивительная птица.
Поднимает в небо змей,
Что идут на завтрак ей.
Сбросит птица их оттуда
И считай, готово блюдо.
Но живут такие пары
Только к югу от Сахары.
Вряд ли сможет поселиться
Под Москвой такая птица.

У бычка рожки,
Ушки, хвостик, ножки,
А ещё язык, глаза…
И упрямей, чем коза.

Телёнок прыгает, резвится,
Наверно, хочется ему
Летать, парить и петь как птица,
А получается: «Му-му!».

Этот пёс не один на заставе,
Много списанных здесь
прижилось,
А кормить их начальство
не вправе,
Хоть любой это – белая кость.

И взирает стальными глазами
Этот пёс в непроглядную тьму,
И пожить и повыть рядом с нами
Так и веришь, за счастье ему.

Пёс к солдату доверчив от века,
Только глянешь, помчится спасать,
И сказать, что он друг человека,
Ничего про него не сказать.

Не обойтись никак без сини,
В оконца луж не насмотреться.
Насквозь промокшие осины
К рябинам тянутся погреться.

Надевает ловко.
И на службу хоть сейчас
Заступил бы Вовка.

Жалко, Вовке нет шести,
Быть в строю не вправе.
Но уже решил нести
Службу на заставе.

Поскорей бы подрасти,
В школе отучиться…
Будет с ним, как ни крути,
На замке граница.

Эта бабочка знает плохо,
Что же, в сущности, человек,
И какая сейчас эпоха,
И какой на пороге век.

От сачка ускользает ловко
И волнуется всё сильней,
Размышляя седой головкой,
Что же сделать хотели с ней?

Ускользнула и это благо,
А испуг для неё не в счёт.
Непонятно лишь, что за влага
По скуластой щеке течёт?

Поднимайся, не ведай страха,
И от сказочных орхидей
Улетай, Махаон Маака,
И не трогай в пути людей.

Выползает майский жук
Из травы неловко,
Издаёт потешный звук
Сонная головка.

Заползает в коробок,
Видно, не доволен,
Что теперь какой-то срок
Жить ему в неволе.

Налюбуюсь на жука,
Выпущу из клетки.
У него, наверняка,
Будут в жизни детки.

До свиданья, майский жук,
И живи, хоть вечность,
Помни, друг, не сходит с рук
И жуку беспечность.

Два колокольчика в тени
Кричат друг другу: «Позвони!»
Звонят без устали они:
– Тебя не слышно, извини!
И тот звонит, и тот звонит,
Но, ни один не извинит.

Пока мамы есть на свете,
То на свете будут дети.

Вот у кошки есть ребята
И зовут ребят котята.
У слонихи есть ребята
Длинноносые слонята.
У вороны есть ребята
Вороные воронята.
Есть у лошади ребёнок,
Только это жеребёнок.
Есть у аиста ребёнок.
Только он уже чертёнок.
У собаки есть сынок,
И зовут его щенок.

И послушны, и упрямы,
Дети все всегда от мамы.
И за то, что рождены,
Дети мам любить должны.
Потому что только мама
Всю любовь отдаст до грамма.

Мальчик за бабочкой гонится,
Хочет настичь в два скачка,
Но ускользает лимонница
Из-под сачка.

Тучи над лугом дурачатся,
Мошки ползут в лопухи.
Снова лимонница прячется,
Но попадает в стихи.

Так ей живётся и можется
В бешеный век скоростей…
Пусть её крылья не сложатся,
Уберегут от детей.

А под городом Орлом
Полдень тих и звонок.
Ходят по лесу вдвоём
Зубр и зубрёнок.
Всё за папами зубрят
Больше дюжины зубрят.

Скоро вырастут они
И покажут зубы,
Будут на земле одни
Выбиваться в зубры.
Всё за папами зубрят
Больше дюжины зубрят.

Зубр под городом Орлом
Ходит утром в чаще.
Пусть и сын растёт орлом,
Зубром настоящим.
Всё за папами зубрят
Больше дюжины зубрят.

1.
Говорю тебе: «Дашечка!»,
Только слышится: «Душечка!».
Все игрушки по ящичкам,
Но одна на подушечке.

Припев:
Спи, моя сладкая внученька,
Взяв свою куклу на рученьки.
Спи, моя нежная самая,
Будешь ты лучшею мамою.

2.
Распустила ты волосы.
Ах, Дашутка— разбойница!
Золотым твоим голосом
Снова комната полнится.

3.
Ты проснёшься до солнышка,
Ты тихонько обуешься.
Драгоценное пёрышко,
Как тобой налюбуешься?!

Над морем летают два брата —
Бакланы, большой и хохлатый.

На вид они очень похожи.
И всё же, и всё же, и всё же…

Отличие есть у пернатых —
Большие не любят хохлатых.

А может быть, всё это мнится?
Бакланы безвредные птицы.

Крикливы, но оба крылаты
Бакланы, большой и хохлатый.

Над морем летают два брата.
Пойми, кто большой,
кто хохлатый!

Я решил, что нипочём
Грач не может быть врачом,
Может быть учёным,
Потому, что в чёрном.
Если был бы в белом,
То другое дело.

Гуси движутся гуськом
По привычке босиком.
Гуси шлёпают по лугу
И кричат на всю округу.
Уступая путь друг другу,
Гуси шлёпают по лугу.

Зачем ты нужна мне сейчас,
стрекоза?!
Спасай свои хрупкие крылья!
По-детски слезятся стрекозьи
глаза,
Которые кепкой прикрыл я.

И я выпускаю: «Прости и лети,
Туда, где чуть живы стрекозы…»
И кепку со злостью сжимаю
в горсти,
В которой тяжёлые слёзы.

По Большой Никитской или
Малой Бронной,
Или Баррикадной, или Поварской
Слон шагал весёлый, слон шагал
двухтонный,
Хоботом размахивал, будто бы
рукой.

Он из зоопарка незаметно вышел,
И пошёл спокойно прямо к ЦДЛ [4] ЦДЛ – Центральный Дом литераторов. .
Дали ему яблок, дали ему вишен,
Да таких, которых в жизни он не ел.

Он шагал Москвою, он шагал
столицей,
Улыбался мило встречным на ходу.
У ворот Никитских вздумалось
напиться,
Только вот не вспомнит он,
пил в каком году.