Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Мы, Эйви. – Додо провел рукой по рыжей макушке. – Мы успеем. Я помогу тебе.

Эйверин стало так тепло и так радостно, что она подбежала к Додо и обняла его так крепко, как только смогла. Она зарылась носом в жилетку и тонкое пальтишко и медленно втянула запах сухих трав, цветов и влажной земли. Рука Додо несмело коснулась спины Эйви, мальчик судорожно вздохнул, но не отступил, не отстранился. Он лишь тихо прошептал:

– Все будет хорошо.

Девочка отскочила к цветам, словно ее хлестнули кнутом. Давно она не чувствовала человеческой нежности, давно ее никто не жалел. Эйверин вдруг поняла, что слабеет. Размякает и тает, как свечной воск. А ей нельзя становиться слабой. Только не сейчас.

Озадаченный Додо почесал макушку и принялся дальше расставлять цветы. Попробуй пойми девчонок, которые сами кидаются на шею, а потом смотрят так зло и дико.

– Додо, если мы уберем все достаточно быстро, то я успею проводить тебя к дому госпожи Полуночи, – тихо сказала Эйви, пытаясь загладить вину. Она очень надеялась, что мальчишка ее поймет. Не скажет же она прямо: «Додо, я хочу с тобой прогуляться!»

– Ой, Эйви, конечно! А потом я провожу тебя обратно! – Додо улыбнулся и оживленно принялся за работу.

Наконец все горшки заняли свои места в небольшом сарайчике за домом, и Додо, вытирая руки светлой тряпочкой, подошел к Эйверин:

– Ну, пойдем?

– Пойдем, Додо. – Эйви утерла пот со лба и одернула брюки. – Ой, только подожди минуточку!

Девочка влетела по ступенькам наверх, растолкала спящего Крикуна и сунула его за шиворот. На верхнем пролете она остановилась, слыша, как в зале господин Бэрри кричит на Эннилейн. Эйви удрученно покачала головой, спустилась и вышла на улицу уже не в таком хорошем расположении духа. Щека вновь заныла, а губа начала пульсировать.

– Эйви, все в порядке?

Когда Додо был чем-то обеспокоен, синие глаза его становились еще больше, и Эйверин сразу хотелось рассказать ему все на свете. Но вместо этого она лишь сухо кивнула, уткнулась подбородком в мохнатую голову Крикуна и молча вышла на улицу.

Додо катил тележку чуть позади и часто вздыхал, пытаясь с ней заговорить. Наконец он не выдержал и запел:

Эйверин остановилась, не в силах скрыть улыбки. Она не слышала таких глупых песен много лет. Последний раз что-то подобное пел ей отец, перед тем как уйти.

Додо тоже замер, мучительно краснея и не дыша.

– Как звездочка могла рассыпаться на сто дорожек, если она в озеро упала? – сквозь смех спросила Эйви.

Додо неуверенно улыбнулся ей в ответ и пожал плечами.

– А что за пышта? Я никогда не слышала о таких зверях.

– Маленькая такая, живет в аквариуме у госпожи Полуночи. – Додо тут же прикрыл рот ладонью. – Ой, Эйви, нельзя мне этого говорить! Ой, пойдем скорее. Отвезем тележку, мне так неспокойно с ней, – признался мальчишка. – Такое ощущение, что все вещи, которые есть в особняке госпожи Полуночи, – живые. И следят за тобой, и следят…

– Правда? А что еще там есть? Ну расскажи, Додо! Это для меня очень важно! – взволнованно воскликнула Эйви.

– Эйверин! – вдруг послышался хриплый голос Рауфуса.

Хозяин свалки шел от улицы Гимили в окружении Суфы, Хики и еще трех парней: карлика Гартенса, беззубого брюнета Чута и широкоплечего Заури. И как их только пропустили через стену? Верхний город не привык к таким персонам. Наверное, Серый корпус попросту побоялся к ним соваться.

Эйви сразу не понравилось лицо Рауфуса, строгое и озлобленное. Прежде она его таким не видела. Парень хоть и колотил людей направо и налево, но злым не был никогда. Не желал он никому смерти, не ввязывался в серьезные драки без веской причины. И всегда, всегда глупо улыбался.

Додо бросил тележку и встал перед Эйверин.

– Чего тебе, Рауфус? – с вызовом спросил он, делая решительный шаг вперед. Эйви видела, как дрожит мальчишка, но разве это не храбрость: бояться опасности, но все равно идти ей навстречу?

– Слушай, отойди, рыжик. – Рауфус мощной рукой сдвинул мальчика в сторону и навис над Эйверин. – Эйв, это, дело есть. Поговорить надо.

Эйви подняла глаза на Рауфуса и поняла, что в этот раз он не дрогнет. Не страшит его больше ее злой взгляд. Может быть, он уже не боится ничего на свете. Так часто бывает с теми, кто вмиг теряет самое дорогое.

– Додо, все в порядке, – ответила Эйверин, сглотнув ком в горле. – Можешь идти.

– Никуда я не пойду, Эйви. Что я, совсем, что ли? – обиженно буркнул мальчишка, понимая, что по силе с Рауфусом ему никогда не сравниться.

– Ладно уж, скажу при этом идиоте. Эйв, ты давно видела Гёйлама?

Эйверин опустила глаза, и Рауфус криво улыбнулся.

– Видишь, это она виновата! – воскликнул Чут. – Чего мы ждем, Рауф?! Вытряси из нее все!

– Гёйлам вчера не в себе был. Шептал только что-то про ведьму. Знаешь, да, кого он так называет? А сегодня, пока мы воровали на площади, он исчез! Ну, что ты на это скажешь, девочка?! Рауфус точно запомнил, где ты теперь живешь, тебе от нас не сбежать, поняла?! – Хика шагнула вперед, и лошадиное лицо ее показалось еще длиннее.

– Я видела Гёйлама на площади Торговцев. Он… он странно себя вел. – Эйверин помедлила, подбирая слова. – Ну, как Хайде, помните?

– Откуда ты знаешь, что было с Хайде?! – взревел Рауфус и схватил девочку за тонкую шейку. Крикун взвыл и вцепился в руку парня зубами, но тот не почувствовал боли. Он пробуравливал Эйверин насквозь тяжелым взглядом.

Додо кинулся вперед. Понадобились силы и Гартенса, и Заури, и Чута, чтобы сдержать мальчишку на месте. Додо кряхтел, краснел, сыпал ругательствами, но помочь подруге он никак не мог. Зато с этим она и сама могла прекрасно справиться. Эйверин размахнулась и засадила кулаком в живот Рауфусу. Когда парень тяжело выдохнул, она двинула сапогом ему в колено. Хозяин свалки ослабил хватку и отступил было, но тут же вновь кинулся на Эйви, яростно размахивая кулаками. Хика с визгом вцепилась в волосы девочки, но Крикун царапнул тонкими коготками ее руку, и она отпрыгнула.

– Стойте, стойте! – отчаянно заверещала Суфа. – Рауфус, Гёйлам рассказал ей про Хайде, вспомни! И она искала его!

Хозяин свалки остановился, тяжело дыша.

– Тогда зачем она оставила Рауфусу столько денег, а?! – завизжала Хика. – Я точно знаю, что это была она!

– Я… – Эйверин отшатнулась. – Да, я оставила их, но…

– Ты оставила их, чтобы я не злился на тебя за смерть брата, да? Ты решила, что жизнь Хайде стоит десять двилингов? – прорычал Рауфус, исподлобья глядя на Эйви.