Эльс Бэйртен - Беги и живи [litres]

– С ней все в порядке?

– Не знаю.

Рози уже стояла рядом со мной.

– Это Маттиа? – спросила она.

Я кивнула. Она взяла у меня трубку.

– Откуда ты знаешь… Они тебе звонили?

Очень долго она просто слушала. Потом отдала трубку мне.

– Что происходит? – спросила я у Маттиа.

– Пусть она тебе сама расскажет. Не отворачивайся от нее, Нор. И спасибо тебе.

Спасибо? За что? Я до сих пор не понимала, что происходит.

– Слушай, Рози. Сейчас ты мне все-таки все расскажешь. Вот-вот встанут родители, и мне хотелось бы сначала самой понять, что к чему.

Она пожала плечами.

– Ты все равно узнаешь. Родители хотят сдать меня лечиться.

– В психушку?

Она кивнула.

– Неуправляемое поведение, – сказала она. – Круто звучит, да?

– А что ты натворила?

– Ничего.

– Конечно.

– Лучше тебе не знать.

– Скажи.

– Я до сих пор ворую, – ответила она. – Раньше меня всегда прощали, потому что я такая красивая милая девушка. А теперь – всё.

– Кто тебя прощал?

– Хозяева магазинов. Родители. Полиция. Но в следующий раз мне крышка. Я больше не буду воровать, я обещала. А родители мне уже не верят.

– Они на самом деле хотят тебя сдать?

– Дают мне еще один шанс. Самый последний. Но это еще не все. У меня сейчас три парня, и я не знаю, которого выбрать. А в школе я второй раз подряд осталась на второй год. А я так хотела, чтобы все было как раньше, Нор. Как в детстве.

Она уронила голову на руки. Я услышала, что она плачет. Это было так страшно, что меня бросило в жар. Я подошла к ней и хотела ее обнять.

Тут открылась дверь.

– Что здесь происходит? – Испуганная мама.

– Рози, – побледнев, сказал стоящий за ней папа.

– Я пойду, – сказала Рози.

– Останься… – начала я.

– Ни за что.

И сразу же раздался звонок в дверь. Папа пошел открывать. В дом зашли родители Рози, ее мама обняла Рози, а ее папа – их обеих сразу. Как в плохом американском фильме. Но руки семейства Цуккато были настоящие.

– Извините нас, – сказал Эдоардо. – Мы сами только что узнали, что она здесь. Надеемся, она вам не очень помешала.

– Вовсе нет, – ответила мама. – Поставить кофе?

Эдоардо покачал головой.

– Думаю, нам лучше пойти домой. Она, наверное, устала. Ты устала, Рози?

Она посмотрела на него. Ни злости, ни облегчения. Ничего. Только размазанные по лицу следы туши.

Я вместе с ними вышла на улицу и увидела, что дверь их дома, эта тяжелая дубовая дверь, стоит нараспашку. Они вошли в дом, Рози впереди всех, и дверь захлопнулась.

Знакомый камень в горле рос и заполнял собой все мое тело. Я снова и снова глотала слюну, но знала, что это не поможет. Единственное, что мне могло сейчас помочь, – это бег.

– Нор, подожди, – крикнула мама мне вслед, выйдя на улицу и увидев, что я убегаю.

Я летела как ветер. А когда наконец вернулась домой, даже не почувствовала усталости. Наоборот. В голове проносились воспоминания. Воспоминания о давно прошедших днях. Когда я до смерти скучала без Рози. Когда Маттиа сделал мне главное предложение в жизни.

Это было одним летним вечером, через несколько дней после несчастного случая с Линдой.

Я скучала дома. Телевизор включать было нельзя, потому что, говорили родители, не принято смотреть телевизор, если умер кто-то, кого ты хорошо знал. Так что я вышла на улицу, прошла мимо дома Рози. Заглянула через окно внутрь. Они сидели за столом. Я постучала по стеклу и помахала. Рози помахала в ответ. Я видела, что она хотела встать из-за стола, но ее папа велел ей сидеть. Она улыбнулась мне и пожала плечами. А Маттиа встал. Эдоардо что-то сказал, Маттиа что-то ответил и пошел к двери. Дверь открылась, и вот он уже тут.

Он сел на бордюр тротуара.

– Мне надо тебе кое-что сказать, – начал он.

Я села рядом с ним.

– А Рози? – спросила я.

– Ей пока нельзя выходить из дома.

– Почему?

– Она еще не доела.

– Ты тоже не доел.

– Да. – Он улыбнулся. – Отец рассердился. Но мне все равно.

По его голосу было понятно, что он не шутит. И тогда он спросил:

– Когда вырастешь, ты выйдешь за меня замуж?

Я с испугом взглянула на него искоса. У него слишком большой нос, слишком короткие волосы, а глаза такого странного цвета, которому и название-то не придумаешь. Иногда зеленые, иногда карие, а чаще и то и другое. Меняют цвет, как кольцо настроения. Зря я отдала кольцо. Я бы сейчас тайком взглянула на него, и, если бы оно стало сине-зеленым, я бы знала наверняка. Выходить мне замуж или нет.

Тут он посмотрел на меня своими зелено-карими глазами, и я сама поняла, что я этого хочу.

– Подожди, – сказал он. – Я знаю, как мы сделаем.

Он встал, взял меня за руку и потянул за собой. Мы зашли за угол дома.

– Поцелуй меня, – сказал он.

Я испугалась. Что он имеет в виду, прямо в губы или просто в щеку?

– Сам меня поцелуй.

– Нет, я же первый сказал. И, если ты меня поцелуешь, это будет значить «да».

Я почувствовала, как мне вдруг стало жарко.

– Поцелуй, как и слово, не воробей, вылетит – не поймаешь. Так что хорошо подумай, прежде чем меня целовать.

Значит, я была права, что боялась.

– Прямо здесь? А если кто-нибудь нас увидит?

Это был глупый вопрос. Нас никто тут не мог увидеть. Поэтому мы сюда и пришли.

– Давай, Нор, – сказал он, – пожалуйста.

Я посмотрела на него. На его губы. По-настоящему будет только в губы. Он закрыл глаза и улыбнулся. Я не стала закрывать глаза, дотянулась до него, поднесла губы к его губам.

Мы целовались одну секунду. Судя по всему, больше ничего и не требовалось, потому что Маттиа открыл глаза и сказал, что теперь мы помолвлены и лет через десять поженимся.

Помолвлены, почти женаты. Мне нравилось думать, что мы с Маттиа почти женаты.

– Вот и все, – сказал он.

Он опять взял меня за руку и повел обратно к двери.

– И еще кое-что, Нор.

Мы опять сели на тротуар.

– Про Линду, – начал он. – Отец говорит, к вам будут теперь плохо относиться. Особенно к тебе.

Зачем он начал об этом говорить? То теплое чувство, которое только что наполняло меня, исчезло без следа. Почему люди должны быть против нас? Все ведь сказали, что я сделала все возможное. Я ведь тогда осталась с Линдой, а Рози могла бежать, и бежать, и бежать, пока не найдет кого-нибудь, кто придет на помощь. Мне тоже хотелось убежать.

– Я буду тебя защищать, – сказал Маттиа.

Дверь их дома открылась, и на улицу выбежала Рози.

– Я все видела, – торжествуя, сказала она. – А тебе сейчас надо вернуться и доесть, иначе тебя на месяц посадят под домашний арест.

Она села на тротуар между мной и Маттиа и толкнула его в бок.

– Давай, поторопись, – сказала она. – Он очень сильно рассердился.

Маттиа пожал плечами.

– Еще посмотрим. – Он кивнул мне. Потом встал и пошел в дом. – Пока, Нор, скоро увидимся. – Обернулся к Рози. – Пока, коза.