Борис Камов - Сумка Гайдара

И писать после войны мы должны лучше».

* * *

«Затекла спина. Столик бы для работы. Хотя бы на двух ножках».

По всем законам поискового жанра я должен сейчас поставить точку, поблагодарить тебя, мой друг читатель, за то, что ты мысленно разделил со мной долгий путь, не корил за промахи и молчаливо звал продолжать поиск, когда от непрерывных неудач опускались руки, — пока не отыскался обмазанный смолою бак.

Но я уже говорил: в жизни все гораздо сложнее, нежели в приключенческих книгах и фильмах.

На самом деле никакого бака я не нашел.

И тетрадей Гайдара тоже.

Зная главнейшие события последних 127 дней жизни Аркадия Петровича, я попытался представить: «А что могло быть в тех тетрадях?»

А в действительности наш поиск обернулся совсем по-другому.

Итак, после того как мы — Василий Михайлович Швайко, Юра и я — провели в лесу четырнадцать часов и сделались свидетелями редкого и пугающего зрелища — оледенения деревьев, наш «газик» притормозил у подъезда старой гостиницы.

Юра спросил:

— Что делаем завтра?

— Идем в райком просить помощи, — ответил я. — Будем искать тайник Михаила Ивановича.

Утром мы с Василием Михайловичем поднялись рано. Темным коридором, в котором почему-то не горели светильники, отправились умываться и чистить зубы. Повернули краны, а воды нет. В комнате у себя включили в розетки электробритвы — не жужжат. «Что за напасть?» — удивились мы.

Наскоро позавтракав, вышли на улицу. В райком идти было рано. Возвращаться в номер не хотелось. Мы стали спускаться вниз по улице Ленина. Под нашими ботинками разбивался и хрустел тонкий лед луж. Вдоль тротуаров поблескивали своей прозрачной стеклянной оболочкой липы.

Я поежился, представив на миг, что стою в рубашке изо льда, что ледяной панцирь надет прямо на голое тело и холодит мою кожу...

У развилки возле продовольственных магазинов двое пожилых рабочих пилили дерево. Это была могучая липа, которую неизвестно кто и зачем вывернул с корнем, и теперь она лежала поперек мостовой и перегораживала дорогу. Весь асфальт вокруг, словно здесь столкнулись машины, был усеян осколками льда.

Пилить толстое дерево домашней двуручной пилой — занятие нелегкое. У рабочих дело подвигалось медленно.

— Давайте мы вам поможем, — предложил Швайко.

Мы распилили ствол пополам. Потом — на четвертинки. Оттащили сучья и бревна в сторону, освобождая проезд.

— А кого это угораздило своротить? — полюбопытствовали мы. — Бульдозер, что ли, в темноте?..

— Сама липушка, — ответил сухощавый старик, — своей тяжестью упала. Налипшего льда, бедняжка, не выдержала.

Мы с Василием Михайловичем переглянулись: кругом сегодня чудеса.

Стрелки показывали половину девятого. У подъезда райкома стояло десятка два автомашин. На обоих этажах тревожно хлопали двери. Громко и торопливо переговаривались голоса. А возле приемной, на втором этаже, нас дожидался взъерошенный Юра.

— Наконец-то, — произнес он, — я уже и в гостиницу бегал. — Не может Петр Филатович вас нынче принять.

— Как это не может?! — удивились мы. — Петр Филатович сам сказал: в любое время. Даже телефон домашний дал.

— Не знаете, что ли, бедствие у нас стихийное! Оледенелые деревья по всему району падают. Оборваны провода. Нет электричества. Прекратилась подача воды. Не работают телеграф и телефон. Вечером из Киева шел автобус. На него свалилась громадная ива. Помяла крышу. Хорошо, никого не убила.

Мы подождали два дня.

В гостинице по вечерам разносили свечи. Дежурная ходила из комнаты в комнату и разливала из пузатого чайника по стаканам чай. Каждое утро мы приходили в райком и узнавали, что деревья продолжают падать и рвать провода.

Было очевидно: району еще долго будет не до нас. Мы простились с Юрой, передали привет Петру Филатовичу. И разъехались по домам.

Расставались мы с Василием Михайловичем не надолго — до конца мая. Ребята из Леплявской школы обещали нам помочь в раскопках. Надежда на весну, когда светит солнце и налипший лед не валит деревья, сглаживала горечь новой неудачи.

Поздней осенью, когда я возвратился в Москву, мне предложили написать книгу о Гайдаре для серии «Жизнь замечательных людей».

Задание было срочное. И чтобы ускорить мою работу, Центральный Комитет комсомола предоставил мне возможность посетить все места, где жил, работал и воевал Аркадий Петрович.

Наступила весна 1967 года. Я привел в порядок свое походное снаряжение. И отправился в путь. Только ехал я не в Лепляву.

Мне предстоял такой маршрут: Москва — Ленинград — Архангельск и Архангельская область — Льгов — Арзамас — Горький — Казань — Пермь — Свердловск — Оренбург — Астрахань — Баку — Ставропольский край — Красноярск — Абакан — Ужур — Хабаровск — Москва.

Почти в каждом городе я работал в архивах, искал и находил документы о юности, революционной, боевой и литературной деятельности Гайдара, его близких, его друзей.

Во время этой самой продолжительной своей поездки я нашел и встретил свыше ста человек, которые знали Аркадия Петровича, беседовал с ними, записывал на пленку их воспоминания.

Передо мной за короткий срок, словно бы наяву, прошла вся жизнь Гайдара.

Из дома я уехал в самую жару, а возвратился к Октябрьским праздникам, когда валил мокрый снег.

Все, что было мною в этой поездке увидено, пережито, запомнено, сфотографировано, записано на пленку, нужно было изучить, осмыслить, сопоставить, а потом сжато и связно рассказать.

Документальный роман «Обыкновенная биография» (Аркадий Гайдар) издательство «Молодая гвардия» выпустило в июне 1971 года.

Руки у меня были развязаны. У Швайко, я знал, начался отпуск. Самое время было нам обоим отправиться в Лепляву и взяться за лопаты.

Я позвонил в Канев. И мне ответили:

— Строительство Каневской ГЭС началось. Днепр перекрыт. Партизанский лес затоплен.

Во мне возникло чувство глубокой тоски и вины.

Я оповестил Василия Михайловича, что наша с ним экспедиция отменяется.

Навсегда.

Был август семьдесят третьего. Я снова укладывал вещи. В Артеке открывался Первый Всесоюзный слет тимуровцев. Ждали около пяти тысяч делегатов. В качестве одного из руководителей Всесоюзного штаба Тимура, созданного при журнале «Пионер», я ехал знакомиться с ребятами, записывать их рассказы, перенимать опыт.

Зазвонил телефон. Я снял трубку.

— Борис Николаевич? — спросил мягкий мужской голос. — Здравствуйте. С вами говорит Башкиров.

Мне показалось, что я ослышался.