Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

15 декабря 1948 года в фортс Шатильон вступил в строй первый во Франции урановый котёл. Он был разработан и построен под руководством Фредерика Жолио-Кюри.

Усталый, с небритым, осунувшимся лицом, с глазами, красными от бессонных ночей, Жолио-Кюри распахнул двери ангара и вышел на воздух. За его спиной стоял сплошной ровный гул. Урановый котёл действовал. Жолио-Кюри доказал, что атомную энергию можно и должно добывать для мирных целей.

Журналисты окружили профессора. Они наперебой задавали ему вопросы.

- Как вы решили назвать своё детище, профессор? - спросил один из них. - Теперь в моде устрашающие имена.

- Я назвал мой котёл греческим словом «ЗОЭ», - ответил Жолио-Кюри, - что в переводе означает «жизнь». Я работаю для жизни, а не для смерти.

К Жолио-Кюри обратился представитель американской газеты «Нью-Йорк таймс»:

- В результате ваших изысканий возможно создание водородной бомбы?

- Здесь не занимаются подобными проблемами, - отрезал Жолио-Кюри и повернулся к нему спиной.

В Соединённых Штатах и в Англии, во Франции и в Западной Германии империалисты развернули подготовку к новой войне. Но навстречу им, срывая их планы, по всему земному шару поднялись сторонники мира. Началась борьба за мир. Фредерик Жолио-Кюри тоже вступил в эту борьбу. Его слушали в Париже, в Риме, в Бомбее, в Стокгольме, в Праге. Страстный, горячий призыв великого учёного доходил до сердца каждого честного человека.

В Париже Жолио-Кюри открывал Первый Всемирный конгресс сторонников мира.

В Бомбее на митинге, где выступал Жолио-Кюри, собралось 60 тысяч слушателей.

В Стокгольме в марте 1950 года с трибуны сессии Постоянного комитета сторонников мира он заявил:

- Нам грозят чудовищной бойней во имя интересов кучки людей, вцепившихся в награбленные ими мешки с золотом… Вызов человечеству брошен, и на этот вызов должен быть безотлагательно, теперь же дан ответ…

…Мы требуем безоговорочного запрещения атомного оружия, оружия агрессии и массового истребления народов… Мы будем считать военным преступником то правительство, которое первым использует атомное оружие против какой-либо страны…

И когда в Стокгольме родилось Воззвание о запрещении атомного оружия, первым к листу, на котором был напечатан текст Воззвания, подошёл высокий худощавый человек. Он обмакнул перо и не спеша вывел подпись: Фредерик Жолио-Кюри, председатель Постоянного комитета сторонников мира.

«Ни один истинно прогрессивный учёный не отдаст ни частицы своей науки для ведения войны против Советского Союза», - сказал Жолио-Кюри на XII съезде Компартии Франции, Эти слова стали девизом для всех передовых учёных мира.

Американские поджигатели войны решили расправиться с великим учёным. Спустя несколько дней после выступления Жолио на съезде журнал «Ньюс уик», который издаётся в Соединённых Штатах, сообщил, что Жолио-Кюри, по всей вероятности, будет смещён с поста верховного комиссара по вопросам атомной энергии, поста, который он занимал во Франции.

Двадцать восьмого апреля, закончив свои занятия в Шатильоне, Жолио в машине отправился домой. Был обычный вечер, но улицы казались необыкновенно оживлёнными. До дома оставалось несколько кварталов. Жолио отпустил машину и пошёл пешком.

- Новость! Новость! - кричали газетчики. Жолио-Кюри почувствовал что-то недоброе и быстрыми шагами направился к мальчику, продающему газеты:

- Ну, какая у тебя там новость?

- Разве мсье не знает? Читайте вот здесь, на первой странице: «Совет министров отстранил Жолио-Кюри от руководства научными изысканиями».

Собственно говоря, он предполагал, что это должно произойти. Он купил газету и продолжал путь. Потом вдруг передумал и повернул обратно. Он остановил такси.

- Шатильон, - сказал Жолио шофёру. Машина шла теми же улицами, где он ездил сотни раз, торопясь на работу. Мимо тех же домов, площадей, палисадников. Вот и Шатильон. Часовой проверяет пропуск и грустно кивает. В глазах солдата сочувствие. Очевидно, и он уже знает.

Жолио проходил по лабораториям. Всё на своих местах, всё так же, как он оставил, уходя полчаса назад. Но теперь он был тут чужой. Одним росчерком пера отняли у него всё, что он создавал годами. Двери лаборатории захлопнулись перед ним и, может быть, надолго…

«Прощайте», - сказал он неизвестно кому, повернулся и, не оборачиваясь, вышел из форта. Часовой взял под козырёк.

Он пошёл пешком, и опять перед ним расстилались те же знакомые улицы. Люди узнавали его и, расступаясь, давали дорогу. А он шёл и шёл, сунув руки глубоко в карманы пальто, занятый своими думами, не замечая никого. Он думал о своей жизни и о месте учёного в борьбе за мир. Продажные правители Франции отняли у него работу, лабораторию, но веру в великое дело мира, служению которому он себя посвятил, они не в силах отнять. Борьба ещё не кончена. Борьба продолжается.

7 апреля газеты сообщили о присуждении Международных Сталинских премий «За укрепление мира между народами».

Первым в списке стояло имя Фредерика Жолио-Кюри, профессора Коллеж де Франс, члена Французской Академии наук.

Д. Храбровицкий

Рассказ В. Архангельского

Рисунки Ф. Глебова

Солнце уже поднялось, но по росистой траве было холодно ступать босыми ногами.

Впереди шёл Дима с ведром, оставляя за собой на траве тёмную полоску следов. За ним шагала Галя, размахивая корзиночкой, сплетённой из белых ивовых прутьев.

Когда ребята миновали деревню и вдоль межи пошли к лесу, девочка крикнула:

- Смотри, Димка, василёк!

- Как же он уцелел? - удивился Дима и сорвал росший на краю густой ржи цветок. - Семена были чистые, да и пололи мы хорошо.

По весне димин отряд, борясь с сорняками, обошёл все поля, а вот всё же василёк остался. Красив он, что и говорить, но нельзя ему расти на полях колхоза «Путь к коммунизму».

- Больше как будто не видать, - сказал Дима. - Побежали!

Во всей красе стояло погожее лето.

На тропинке буйно разрослись широкие листья подорожника, на меже цвели колокольчики, голубые звёзды цикория, мышиный горошек и золотистый зверобой, ярко белели пятна цветущей ромашки. На опушке леса пестрели цветы Иван-да-Марьи с ярко-жёлтыми трубочками и тёмно-фиолетовыми прицветниками.

В лесу тоже всё цвело и благоухало.