Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

Антипы ни в шалаше, ни вблизи не было видно. Не отозвался он и на голос Кеши. Костёр не горел. На углях лежал седой холодный пепел. Видимо, старик ушёл давно, не зажигая костра.

Кеша вспомнил вчерашний разговор и решил исправить свою ошибку. Он взял ружьё и двинулся но тому же пути, что и накануне. На этот раз он внимательно осматривал каждое дерево от нижних веток до самой вершины.

- Кеша, тохто! - раздался знакомый голос. Продираясь сквозь густые ветви, вышел Антипа.

- Ты куда?

- Беличий корм глядеть.

- Не надо. Я уже посмотрел. Всё есть… Хватит корма, если даже из других мест зверь придёт.

На обследование Зелёной пади потратили ещё три дня. За это время охотники-разведчики побывали во всей долине и на крутых склонах сопки.

Однажды тихая жизнь их была нарушена.

Возвратившись к обеду, охотники сидели у костра и делились впечатлениями. Вдруг в тайге раздался отдалённый топот, треск кустов. Вначале казалось, что это покатились с гор камни. Но топот и треск быстро нарастали, надвигались ближе.

Охотники схватили ружья и отошли под защиту стоявших неподалёку трёх старых лиственниц.

Тойот и треск раздавались уже совсем близко. Но теперь к ним примешивалось громкое прерывистое хрипение.

И вот из тайги вылетел огромный рогатый лось. Ничего не видя обезумевшими глазами, он несся прямо на шалаш. Однако, не добежав немного, лось круто остановился. Крепкие передние ноги, с силой упершиеся в землю, скользнули далеко вперёд, лось судорожно мотал головой, трясся всем телом. Он весь был забрызган грязью. Изо рта на землю падали хлопья окровавленной пены.

Кеша заметил на шее испуганного животного какой-то жёлтый хомут.

В это время раздался выстрел. Лось вздыбился. Казалось, что он смертельно ранен, но не хочет падать. Упасть - значит умереть.

Лось взвился на дыбы ещё и ещё раз, и с шеи его упал и мягко шлёпнулся о землю жёлтый хомут. Лось, почувствовав свободу, собрал силы и рванулся вперёд. Он пронёсся так близко от шалаша, что кровля взъерошилась от ветра.

Охотники бегом бросились к месту, где лось сбросил свою странную ношу. На земле, судорожно сжимая и разжимая челюсти, лежала большая рысь. Ещё не потухшие зелёные глаза её светились злым огнём. Похожие на бакенбарды седые пучки волос на щеках были в крови, длинные кисточки над ушами тихо вздрагивали.

Рысь была старая, огромная. Видно, хищница подстерегала рогача на излюбленной тропе, по которой тот ходил кормиться в осинники или к водопою. Там она прыгнула на него с дерева, впилась в шею и, конечно, загнала бы его до смерти, если б не выстрел Антипы.

- Пропадёт теперь сохатый. Изранила она его, - высказал свои опасения Кеша. - Комары не дадут зажить ранам.

- Уцелеет, - успокоил его Антипа. - Сохатый пошёл вверх, к перевалу. Там холодно, комаров нет.

Только теперь Кеша рассказал, что два дня тому назад он услышал в тайге мяуканье кошки и долго шёл на этот голос. Но кошка уходила всё дальше и дальше, так ему и не удалось её увидеть. Мальчик и не подумал тогда, что это могла быть рысь.

Рассказ Кеши встревожил старика.

- Хорошо, что ты не пошёл дальше.

Кегле стало холодно. Он знал повадки рыси. Она укрывается в густых ветвях деревьев и оттуда бросается на свою жертву. Голодная или раненая рысь не боится нападать даже на человека.

- Ну, хорошо, что всё обошлось благополучно, - облегчённо сказал Антипа.

Весь остаток дня он был особенно оживлён, часто улыбался.

Кеша понял, что радуется он не только тому, что избавил лося от смертельной опасности. Больше всего, конечно, радовала старого Антипу ещё неутраченная зоркость его глаз и верность рук. Осенью об этом узнают в колхозе. Удачный выстрел вернёт и снова надолго закрепит былую охотничью славу Антипы.

С раннего утра небо заволоклось серыми тучами. Набухая влагой, тучи тяжелели, опускались ниже и наконец прорвались и полились на землю частым дождём.

Дождь постепенно усиливался. Он по-хозяйски шумел в ветках деревьев, мягко барабанил по крыше шалаша, по траве.

Рядом с шалашом, тесно сомкнувшись кронами, стояли три густых лиственницы. Но и под ними круг сухой земли становился всё меньше.

Антипа осторожно выглянул из шалаша, внимательно вгляделся в мутное от дождя небо и, безнадёжно махнув рукой, снова скрылся в шалаше. Идти в тайгу нечего было и думать.

У входа в шалаш охотники развели маленький костёр из неприкосновенного запаса дров, который они всегда держали в шалаше на случай дождливого дня. Дрова были сухие. Костёр не дымил и выгонял из шалаша сырость.

Охотники молча лежали головами к выходу. Каждый погрузился в свои думы. Думали они почти об одном и том же, хотя по-разному.

Кеша думал о том, что вот пройдёт дождь, выглянет солнце и всё вокруг станет хорошо. Омытая дождём и обласканная солнцем тайга станет ещё красивее. В вершинах деревьев весело зазвенят птицы. Им на все голоса ответят те, что живут этажом ниже, в кустах и зелёной траве; повсюду запищат и завозятся разные мелкие звери, запыхтит, взбираясь на гору, осторожный медведь, огласит трубным звуком долину лось. И всё это увидит, услышит Кеша.

«Как хорошо быть молодым, зорким и сильным! - думал мальчик, радуясь своей молодости. - А вот дедушке Антипе, наверно, обидно, что он старый. Ведь он уже не может, как молодой охотник, долго гнаться за зверем. Нет, плохо быть старым».

Со свойственной ему прямотой, но так, чтобы не обидеть старика, Кеша поделился своими мыслями с Антипой.

- И я как раз об этом сейчас думал, - и старый охотник лукаво посмотрел на мальчика. - У старости тоже радостей много.

Удивлённое лицо Кеши рассмешило старика.

- Ты думаешь, неправда? Не веришь? Это у тебя от молодости. Мало ты знаешь.

Чтобы скрыть смущение, Кеша принялся подкладывать сухие ветки в огонь.

Дождавшись, когда он кончит возню с костром, Антипа продолжал начатый разговор:

- Старость богаче всех радостью. Старый человек радуется тому, что он много знает и много сделал. Но это только половина радости старого человека. Больше всего он радуется тому, что учит других, делает их в любом деле умельцами. А это, брат, очень приятно, когда твой ум другим жить помогает.

И Антипа радостно улыбнулся.

- Да-а, - вдруг, задумавшись, проговорил он. - И радость эту нам Сталин дал, советская власть… А раньше она, радость-то, редкой гостьей у людей была. В голоде и холоде приходилось век доживать.