Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

«Старому Антипе действительно есть чему радоваться, - подумал Кеша. - Многих учил и учит старый охотник. В колхозе без его совета ни одного дела не начинают. Значит, в нашей стране и молодому и старому одинаково радостно жить».

Дождь не переставал. Отяжелевшие густые ветви лиственниц опускались ниже. По ним стекали целые потоки воды.

Против входа в шалаш лежала принесённая вчера для дров сухая вершина ели. Кора на ней давно потрескалась и опала. Только в одном месте ленточка коры, свернувшаяся корытцем, ещё плотно держалась одним концом за дерево.

Дождь старательно наполнял это корытце водой. Когда вода доходила до самых краёв, кора медленно склонялась, и вода, шурша, сбегала на землю. Кора облегчённо разгибалась. Дождь снова наполнял её до самого края. И она опять сгибалась и выливала воду.

Кеша долго, с интересом наблюдал за работой дождя. Вот полоска коры, уже наполненная до края, готова согнуться. В это время сверху одна за другой ударили три крупные капли. Только три капли. Но что они наделали? Кора резко вздрогнула, круто согнулась, вылила воду и больше не поднялась.

Кеша повернулся к тихо покуривавшему старому охотнику.

- Дедушка Антипа, расскажите сказку, - попросил Кеша.

Старый Антипа был прославленным сказочником. Рассказывал он всегда с большим удовольствием, не заставляя просить себя дважды.

- Хорошо! Я расскажу тебе сказку о том, почему медведи бесхвостыми стали.

Он пыхнул синим дымком трубки и начал:

- Снег в ту зиму был глубокий. Потом морозы пошли такие, что слёзы в глазах замерзали. Очень лютые морозы были. Трудно стало зверушкам в тайге кормиться. Которые под снегом, тем ничего. Хоть и мало поедят, зато тепло. А тем, что по тайге бродят, очень худо было.

Особенно горько пришлось лисе. Совсем нечего есть. Мыши глубоко под снегом, а лозу глодать, как зайцы, она не привыкла.

Идёт голодная и морос со снегом ругает. А морозу что от лисьей ругани? Рассердился да пуще жмёт. Одно спасение для лисы - на бегу греться. Бежит изо всей мочи. Только рыжий хвост меж кустами мелькает.

Издалека услышала лиса: где-то нарты скрипят. Подбежала ближе, глянула сквозь кусты - дорога впереди. По дороге эвен едет. Едет эвен и мороза не боится. Па передней нарте сидит и песни поёт. На второй везёт что-то.

«Сытый, наверно, эвен, - подумала лиса. - Потому и мороз не страшен. С голоду не запоёшь».

Подбежала ближе, понюхала. Ясно - рыбу везёт эвен.

Позавидовала лиса эвену: что ему снег да мороз! Он даже подо льдом рыбу ловить умеет.

«Вот рыбки бы покушать, - думает. - Да ведь страшно. Эвен - меткий охотник: попадись на глаза - убьёт».

И решила она перехитрить эвена. Забежала вперёд, легла на дорогу, ноги вытянула - совсем мёртвая.

Подъехал эвен, удивился: прямо на дороге от мороза лиса погибла. Вот добрая находка!

Некогда было эвену лисицу на морозе разглядывать. Отнёс на задние нарты и уложил рядом с рыбой. Сел на передние нарты и поехал. Едет, песни поёт: про рыбу, что зимой наловил, про богатую находку. Поёт, ничего не видит, ничего не слышит.

А лисе этого только и надо. Поднялась на ноги и давай хозяйничать. Разодрала кожаный мешок и рыбу на дорогу бросает. Когда всё выбросила, сама спрыгнула.

Наелась рыжая, а остальное собрала и в тайгу спрятала. На всю зиму запас сделала.

Только лиса последние две рыбы унести хотела, как из тайги медведь на дорогу вышел. Медленно идёт, чуть плетётся, след хвостом заметает.

- Холодно, лисонька, голодно.

- Нет, мне ничего, - говорит лиса. - Вот поешь рыбки и тебе лучше станет. Я щедрая, мне не жалко.

А дала-то она рыбу не от щедрости. Знала: всё равно голодный медведь отымет.

Съел медведь две рыбы и не наелся. Только хуже голодный желудок заныл.

- Мало мне, - говорит медведь. - Ещё дай.

- Нет у меня больше, - солгала лиса. - Попробуй сам налови.

Медведь летом умеет ловить рыбу, а зимой не приходилось.

- Ой, как же это? Научи, лисонька. Век не забуду.

- Я не жадная. Научу, пожалуй, - согласилась лиса. - Пойдём…

Пошли они к реке и нашли прорубь, в которой эвен ловил рыбу.

- Вот здесь я и ловлю, - сказала лиса. - Видишь, ещё прорубь не замёрзла. Садись на край, опускай хвост в прорубь.

- А почему твоих следов здесь не видно? - спросил медведь.

- Я их хвостом заметала.

- А почему здесь следы человека, да ещё свежие?

- Это эвен недавно поучиться приходил.

Поверил медведь, сел на край проруби, опустил хвост в воду и ждёт. Где ему, голодному, было разгадать лисью хитрость.

А лиса смотрит, радуется, что медведя перехитрила, и про себя говорит:

- Красивый хвост дураку достался, красивый хвост дураку достался.

Она давно завидовала медведю. Ей хотелось, чтобы самый красивый хвост был у неё.

- Ты что это говоришь, лисонька? - забеспокоился медведь.

- Темно рыбе подо льдом. Тоскует о солнышке она. Вот я и говорю: «Ловись, рыбка, солнышко покажу! Ловись, рыбка, солнышко докажу!» Ты сиди смирно. Не спеши.

Сидит медведь, ждёт, когда побольше рыбы на хвост нацепится.

Ждал, ждал, попробовал потянуть. Не тянется.

- Не спеши, - уговаривает лиса. - Ты, Миша, здоровый, ты и больше вытянешь. Пусть рыбка берётся.

Долго сидел медведь, замерзать стал. Тёплая у медведя шуба, а и та не спасает. Говорят, таких морозов, как наши, во всём мире нет.

Попробовал встать, а хвост из проруби не вытащит. Обрадовался медведь: «Вот хороший улов! На много дней хватит. До чего просто глупую рыбу ловить. Теперь всех медведей научу».

Повернулся, глянул на прорубь и глазам своим не верит: вамёрзла прорубь, и хвост мишкин в ней остался.

Понял тогда медведь: обманула его лиса.

А она расхохоталась ему в глаза, да и скрылась в лесу, думала, что медведь замёрзнет у проруби.

Худо пришлось медведю, испугался, что совсем здесь останется, собрал последние силы, рванулся ещё раз, да и оторвал хвост. Заревел не своим голосом от боли и обиды да скорей в лес.

Забился медведь под старую, вывороченную с корнем ель, прикрылся валежником и лежал до самой весны.

С тех пор у всех медведей и нет хвоста. И зимой они больше не бродят. С осени до весеннего тепла в берлогу ложатся.

Вывод, какой сделал из сказки Антипа, не убедил Кешу.

- Как же так, хвост оторвал один медведь, а все потом бесхвостыми стали?

Старик хитро прищурил и без того хитрые глаза:

- Лиха беда - начало. Решили после этого медведи, что опасное дело - большой хвост иметь. И приказали они медведицам в берлоге, как медвежата появятся, хвосты им отгрызать.

- И сейчас отгрызают? - опросил Веша.

- Кто их знает! - уклончиво ответил старик. - Может, и сейчас отгрызают. Может, теперь уж такая порода пошла - бесхвостая.