Журнал «Пионер» - Пионер, 1949 № 12 Декабрь

- Серёжа, мальчик мой… Одни скулы остались!

Потом она достала из сумочки тёплую шапку, надела Серёже на голову и завязала уши.

- Ну, пойдём, - сказала она и взяла сына под руку.

По городу они ехали на «Победе». Деревья оделись пышной молодой листвой. Древний кремль стоял высоко над рекой, как дорогая игрушка на зелёной бархатной подставке. Прохожие были одеты по-летнему, а под мостом, перекликаясь гудками, торопились куда-то буксиры с плотами и баржами.

Когда приехали в Сормово, Серёже показалось, что он вчера только ходил по родным улицам. И непонятно было, почему нет снега, почему все окна открыты настежь, откуда так сразу пришло лето.

Дома Серёжа подсчитал: оказалось, что он пробыл в больнице ровно девяносто девять дней.

- Папе я ничего не писала, не хотела его огорчать, - сказала мама.

Вечером пришёл Юрка. Он уже успел загореть, нос у него лупился. Увидя Серёжу, он порывисто схватил его руку, крепко пожал и, глянув в исхудавшее серёжино лицо, радостным баском сказал:

- Здорово, Сергей, наконец-то явился… А мы и ждать перестали… У нас тут такие дела…

И Юрка начал рассказывать, что их класс лучший в школе по успеваемости, а сейчас, перед испытаниями, они всем отрядом решили, что ниже четвёрки ни у кого отметок не будет.

- Ну, и понимаешь, решить-то решили, а дисциплинка кое у кого хромает. Тепло, уже купается народ, и футбол, и всё такое. Вот и приходится друг друга подтягивать. Достали билеты, проверяем всё прямо по билетам, чтобы уж без ошибок. В общем, за пятёрки не поручусь, а на четвёрки все до одного вытянем, это точно!

- А я? - спросил Серёжа.

- А ты? - сказал Юрка. - А ты- не в счёт. - Он вдруг осёкся и, помолчав, добавил: - С тобой разговор особый.

- Ну, а кружок как?

- Кружок сейчас свернули. Не до того. А до весны работали. Недавно выставку устроили, ходили на автозавод и к нам, на «Красное Сормово». Смотрели, как танкер спускают.

- А машина пошла тогда? - спросил Серёжа.

- Машина? Какая машина? - удивился Юрка. - Умформер, что ли? Так его ещё перематывать надо, это уж на тот год.

- Паровая, - сказал Серёжа. - Помнишь, мы тогда строили?

- Ишь, чего вспомнил! Ну, конечно, пошла. А мы с тех пор турбину и реактивный глиссер построили, только глиссер не испытали пока. Это уже в лагере… Ну ладно, я пойду, у меня ещё дела сегодня… А ты в школу скорей приходи, в субботу совет отряда.

Юрка снова крепко пожал руку Серёже, вылетел в дверь и быстро пошёл куда-то.

Серёжа посмотрел ему вслед и вдруг понял, как далеко шагнула жизнь за эти три месяца…

«Не отставай от товарищей», - сказал тогда папа, а он вот отстал. Отстал всего на сто дней и уже «не в счёт», уже на год позади…

В субботу Серёжа пошёл в школу. Он пришёл к концу уроков, и ребята, увидев его, весёлым табунком кинулись навстречу.

- Мордвинов явился, ура! - крикнул Игорь и, вырвавшись вперёд, первый схватил его за руку. Потом его обступили со всех сторон и громко, ничуть не стесняясь, стали обсуждать его вид:

- Ох, похудел-то!

- Да что ты, Сергей, вырос, что ли? Выше Лёньки стал, глядите, ребята!

Потом посыпались вопросы:

- Всё так и лежал? Надоело, наверное?

- Ну, а ещё кто там был, или один?

- А читать дают, Сергей?

Серёжа едва успевал отвечать, и сам ничего не спросил у ребят. Да и о чём было спрашивать? По обрывкам разговоров он понял, что волнуют их вещи, для него непонятные. Какие-то формулы, о которых он и не слышал… Большой барьерный риф… Головоногие моллюски… - ничего этого Серёжа не знал.

Он пошёл в канцелярию. Первым, кого он увидел там, был Василий Алексеевич.

- Мордвинов?! - удивился он, и ласковые искорки засветились в его глазах. - Вернулся, ну вот и прекрасно… Кстати, Серёжа, одну минуточку… - Он раскрыл свой огромный, как сундук, портфель и, немного порывшись в нём, достал тетрадку. - Вот последняя твоя контрольная по геометрии, третьего февраля… Ну, и как всегда, у Мордвинова пять! - сказал Василий Алексеевич и протянул Серёже открытую тетрадку.

- Василий Алексеевич, - сказал Серёжа, - а как же теперь со мной?

- С тобой, Серёжа, вопрос, к сожалению, ясен. Придётся остаться на второй год.

- А если я догоню?… Василий Алексеевич!

- Мы думали, Серёжа, об этом, - сказал Василий Алексеевич. - Видишь ли, по математике ты догонишь легко, в этом я уверен… Но ведь одна математика дела не решает. Программа большая, трудная, а тебе необходимо поправиться, отдохнуть…

- А если я догоню? - снова опросил Серёжа.

- Но знаю, Серёжа… Мы тут и с мамой твоей говорили. И она так считает: лет тебе немного. Ты ведь младше всех в классе?…

- А если я догоню? - упрямо повторил Серёжа.

- Подумай, Серёжа. Конечно, жалко терять год, но так, от души, я не советую, - сказал Василий Алексеевич и посмотрел на часы. - Ты ещё хорошенько подумай, посоветуйся с мамой. - И, застегнув портфель, Василий Алексеевич пожал Серёже руку. - Мне, к сожалению, пора на урок. Но мы ещё поговорим с тобой, - сказал он и вышел.

Вслед за ним пошёл и Серёжа. В дверях он встретился с Нюрой.

- Серёжа, голубчик, вернулся! - обрадовалась она. - Ну, вот и хорошо! Ты, главное, теперь отдыхай, поправляйся. Вон ты какой! А уже с осени опять за работу. И ты не горюй, в пятом «Б» ребята тоже…

- А если я догоню, Нюра? - перебил Серёжа.

- Ну, где же теперь догонять, за полгода? Тебе отдыхать надо. А ты, главное, не расстраивайся, ведь ты не виноват… Ты в лагерь-то собираешься?

- Не знаю, Нюра…

- Ну вот, собирайся в лагерь. Завод нам катер даёт. Будем в походы ходить. Загорать, купаться… А про это не думай.

Мама тоже сказала:

- Год - это пустяки. Здоровье гораздо важнее… Отправлю тебя в санаторий, на Чёрное море. Будешь там крабов ловить, на парусной лодке кататься. А потом я сама возьму отпуск и за тобой приеду. Ну, как, решено, сынок?

Столько соблазнов вставало за мамиными словами, что Серёжа готов был сдаться. Тёплое Чёрное море властно манило его. Он пытался представить себе это море, и дельфинов, и корабли…

Вдруг зазвонил звонок. Серёжа пошёл открыть, но за дверью никого не оказалось, а в ручку засунут был конверт. Серёжа взглянул на адрес и сразу узнал почерк. Это было письмо от папы. Он давно не писал. Присылал только телеграммы: «Жив, здоров, целую. Алексей».

Когда мама открывала конверт, руки у неё чуть-чуть дрожали. Она вынула целую пачку мелко исписанных листочков, быстро просмотрела их и часть протянула Серёже.

- Это тебе, - сказала она, - а это мне.

Как только Серёжа прочитал первые строчки, очарование Чёрного моря сразу пропало. Другое, холодное Белое море целиком завладело его мечтами.

Папа писал, как они там живут, в Архангельске, как готовятся к трудному делу. Они уже приспособили к морю все речные корабли, заварили стальными листами иллюминаторы, закрыли щитами окна… Машины проверены, топливо погружено. Осталось запастись продовольствием, и можно трогаться в путь. Но лётчики, вылетевшие на разведку, говорят, что ещё рано. Ещё очень тяжёлые льды стоят в океане.