Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

— Маргарита!

Тетка взвизгнула истерически. Харита оборвала на полуслове и виновато посмотрела на тетку.

— Я, тетя, ничего не сказала!

— Не смей никогда, — с каменным величием встала тетя Варя, — ни думать, ни говорить о детях, ты еще слишком мала! А этого слова — чтобы я никогда больше не слышала, иначе…

— Не буду, не буду, тетя! — перебила Харита, чувствуя, чем будет грозить сейчас тетка, — не буду!

— Смотри!

Тетя Варя помолчала и потом снисходительно возобновила разговор, жалея притихшую девочку:

— А впрягаться в работу тебе не придется, ты, слава богу, дочь состоятельных родителей! Ты можешь учиться рисованию, музыке, шитью… Но уж стучать на машинке или что-нибудь в этом роде тебе не придется — будь покойна!

— А кто меня кормить задарма будет?

— На твой век хватит! Я, слава богу, всю свою жизнь прожила, за кусок хлеба ничего не делала!

Харита с восторгом поглядела на тетку:

— И так всю жизнь лодырничаешь?

Тетка зажала уши.

— Маргарита! Ты не поедешь в Москву, пока не научишься говорить со мной!

Наконец, тете Варе показалось, что племянницу уже можно показать отцу. Из Москвы приходили коротенькие телеграммы, печатные их буковки легко читала Харита. В телеграммах слова были непонятные, разбираться в них было трудно, и она начинала верить, что отец ее нашелся:

— Деревенские у нас всегда такими буквами писали. А учители не велят, — говорила она, — а так легче!

В телеграммах же стояло.

«Сообщайте здоровье. Приезжайте первой возможности. Жду нетерпением. Вишневский».

Харита начинала чувствовать свое превосходство над отцом: она перестала писать печатными буквами, научилась писать, как все.

Впрочем, она научилась многому и кроме этого, — научилась держать за столом руки, есть с трех тарелок, меняя одну за другой, брать хлеб вилкой, мыть перед едой руки, чистить каждое утро и вечер зубы, застегивать на пуговицы башмаки, носить шляпу и прятать голову под зонтик от солнца.

Все это она выносила терпеливо, без ропота. На каждое замечание вслух она говорила кротко:

— Хорошо, тетя!

Про себя же не забывала всегда прибавить:

«Только в Москву отвезите!»

Телеграммы приходили все чаще и чаще. В последней было сказано решительно:

«Выезжайте немедленно. Сообщите отъезд. Буду встречать. Не могу выехать срочных дел. Берегите девочку. Беспокоюсь вашим откладыванием приезда. Отвечайте».

Тетя Варя долго вздыхала, но решительно сказала:

— Надо ехать!

Харита взвизгнула от восторга. Она помогала тетке тискать в чемоданы множество вещей, собственные же ее сборы заключались только в том, что она сунула в чулок хранившиеся в Алешкином сапоге деньги. Ни сапог этих, ни Алешкиной куртки, как она ни просила, ей надеть не позволили.

— Почему? — спросила она.

— Ты не галашка, а дочь богатых родителей!

— А Алешка что скажет? Он их с меня спросит!

— Они не пропадут!

— Хорошо, тогда я их спрячу!

Запрятав их потихоньку от тетки, на самое дно чемодана, Харита успокоилась.

Сборы приводили Хариту в неистовый восторг, точно она непосредственно приближалась к своей цели.

Она была послушна, ласкова и умна. Она покорно согласилась даже напутать себе на руку шнурки от сумки, хотя при условии, что там, вместе с платком, будут лежать её собственные вещи.

Она положила туда перочинный ножичек со штопором, машинку для точки карандашей и, самое главное— часы, выпрошенные у тетки. Часы ее приводили в исключительную веселость. После завода стрелки их начинали кружиться с феерической быстротой, а в открытом механизме Харита могла видеть все множество колесиков, приводимых в бешеное движение.

Часы раскрывали ей тайну машины и, стало быть, чуть-чуть — тайну машинного города.

В шуме и суете сборов Харита не заметила, как прошел последний день. Но вечером, когда все стихло, Харита загрустила об Алешке, едва не до слез. В сумерки она исчезла из дому на несколько минут, вернувшись же, повеселела от неожиданной мысли, все устраивавшей как нельзя лучше.

Ночью, когда тетка и нянька заснули, писала Харита письмо. По прямым линейкам, на листочке, вырванном из тетрадки, применяясь к деревенским письмам, вывела она с изумительной разборчивостью и старательностью:

«Здравствуйте дорогой братец наш Алексей Петрович. Пишу вам письмо из Саратова где нашла меня тетка и повезет завтра к отцу в город Москву. Там я от тетки убегу потому что она чужая и поеду в новый город КАРКМАРКС а деревенским скажите что я живая и не достать им во веки веков чтобы избить. А ты Алешка сходи в Увек найди рыбака Герасима и он тебе расскажет о Каркмарксовом городе он меня отвозил в Саратов на лодке раз ты несчастный и тебя возьмут и там встретимся и будем жить хорошо. Кланяюсь вам Харита».

Дописав письмо, Харита подумала и приписала длинную строчку точек, запятых, восклицательных и вопросительных знаков, под которыми помельче написала:

«Знаки эти я все знаю только забыла поставить где надо. Сходи к учителю он их расставит верно, а я теперь хорошо грамотная».

Конверт у Хариты был куплен вечером вместе с маркой за собственные деньги, вынутые из сапога. На конверте она написала четко:

«В деревню Поленовку за Увеком в Саратовской губернии, передать Алексею Петровичу Грошеву».

Утром, таясь от няньки, пока еще тетка спала, Харита отнесла письмо в ящик и вернулась с счастливой улыбкой.

— Неблагодарная! — сказала тетка сухо и велела няньке итти за извозчиком, брать вещи.

— Я, тетя, благодарная! Я Алешке письмо послала!

— Харита! — изумилась тетка, — как же ты смела, не спросясь у меня…

— А я и сама написала по линейкам!

— Но ты должна была спросить — позволю ли я?

— Я на свои деньги. Я все сама купила.

Тетка всплеснула руками: они не понимали друг друга.

— Больше не смей этого делать!

— Я больше не буду: все написала.

— Нет, пусть сам отец с тобой разделывается, как хочет! У меня нет больше сил!

Тетя Варя молитвенно подняла руки и опустила их. Харита посмотрела на ее жесты с любопытством, как всегда, и отвернулась к окну.

— Извозчики, вон, приехали, будет вам ерепениться! Не сбежала, ведь, вернулась! Чего скулите, право!

Тетя Варя заткнула уши. Нянька пришла брать вещи.

В жизни тети Вари отъезд был необычным событием. К отъезду собрались дворники, какие-то соседи, старушки и старички.

Когда уже все были готовы, для чего-то велено было посидеть всем минуту молча.

— Это зачем? — спросила Харита.

Ей не ответили. Нянька покачала головой. Когда все сели на краешках стульев и замолчали, Харита фыркнула и зажала руками рот.