Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

Тетка поднялась с необычайной величественностью. Тогда поднялись все и стали прощаться.

Харита выскочила на лестницу, на крыльцо и вздохнула свободно.

Два извозчика погрузили чемоданы, корзины, потом тетку и Хариту.

Харита взвизгнула от наслаждения, когда извозчичья пролетка на резиновых шинах помчалась по асфальтовым мостовым к вокзалу. Восторг не оставлял ее вплоть до отхода поезда.

Были знойные дни позднего лета. В вагонах окна были раскрыты настежь. Харита всю дорогу не отходила от них. Скорый поезд несся с чудесной быстротою; поля, изрезанные пашнями в разноцветные квадратики, медленно кружились вдали. В желтой ржи ползали, нагибаясь, жнецы. Харита смотрела и чувствовала на себе, как болят у них целыми днями неразгибающиеся спины, как тяжелеют в руках серп и коса.

Где-то в показательном поле Харита увидела неуклюжий трактор, волочивший за собою жнейку. Жнейка махала странными крыльями, шла по ржаному полю, выкидывая за собою готовые снопы. Харита чуть не выпала из окна, потом застыла от изумления. Таинственный город приближался, таинственный город с каждым шагом вперед казался все более вероятным и правдоподобным.

Перед Москвою, когда уже пассажиры начали связывать постели, запирать чемоданы и лениво одеваться, Харита спросила у тетки:

— Тятька теперь чего же делает?

Тетя Варя всплеснула руками, пугливо оглядываясь кругом:

— Не тятька, а папа! Что о тебе подумают люди все!

— А мне на хвост им наплевать, тетя! Чего он делает?

— Кто?

— Ну, папа, что ли?

— У него большие дела. Торговые дела.

— Спекулянничает, значит?

— Маргарита!

Харита шмыгнула носом, воскрешая все прежние привычки в себе, и сказала, смеясь:

— Будет, тетя, представляться! Мне только до Москвы было доехать, я и терпела. А теперь будет уж!

Тетя Варя нюхала из флакончика успокоительные капли, вздыхала, качала головою. Собачка ворчала на Хариту глухо, злобно. Тетя сказала тихо:

— Что скажет отец твой?

— А чего? Мы с ним свои люди!

— Нет! — сказала торжественно тетя Варя, — нет, ты не наша! Когда мы были девочками…

Харита отвернулась к окну:

— Москва уж, тетя! После скулить будете!

Харита высунулась в окно. Тетка нагнулась над нею. Поезд, замедляя ход, подходил к платформе. Навстречу ему шли веселые нарядные люди. Среди них бежал впереди толстенький, коротенький человек. Он махал шляпой, лысая, круглая голова его сверкала на солнце. Харита взглянула на него и расхохоталась:

— Тетя, гляди, какой смешной человек. Как бочка с обручами, правда?

Тетка выглянула в окно:

— Маргарита! Это же твой отец!

— Отец?

Смех застыл на ее губах. Этот человек, смешной, толстый и важный, которому махала в окно тетя Варя, нисколько не был похож на ее отца. В одно мгновение с нестерпимой яркостью стало Харите все понятно и просто: ее спутали с какой-то другой девочкой, приняли за другую. Она захлебнулась стыдом. Тетя Варя не видела ее изменившегося лица. Тогда Харита, чувствуя, как поезд замедлил ход, шипя тормозами, крикнула:

— Я пойду папу встречать!

Толкаясь среди пассажиров, вытянувшихся с чемоданами по всему коридору, выскочила она на площадку. Пассажиры хлынули из вагона, лишь только поезд остановился. Харита открыла другую дверь, кто-то сказал ей сердито:

— Не на ту сторону, барышня, выход.

— А мне на эту надо! — засмеялась она и, цепляясь платьем за ручку двери, торопливо соскочила вниз, на пустую платформу.

По деревянной настилке она летела быстрее ветра назад, потом, плутая между вагонами, запасными путями, вышла к каким-то складам. За ними железнодорожный путь шел под мостом. Харита, не слушая кричавшего ей что-то сторожа, с ловкостью кошки взобралась вверх по песчаной насыпи, проскользнула через колючую проволоку, вырвав из пальто огромный клок, и вышла на мостовую.

Она оглянулась. Погони не было.

Тогда она спокойно пошла вдоль улицы. Она с удовольствием дышала запахом нефти, доносившимся от вагонов, от черной, пропитанной ею земли, разглядывала маленькие домики, похожие на деревенские, шлепала по пыли нарядными своими туфлями и только жалела о том, что не может видеть тети Вари сейчас.

— Что с ней будет? — подумала она.

А тетя Варя в это время, падая на грудь толстенького человека, говорила только два слова:

— О, какой ужас! Какой ужас!

Вокруг них собирались любопытные люди. Собачка стояла на асфальте и выла протяжно и злобно. Носильщик с вещами равнодушно дразнил ее кончиком огромного сапога.

Харита шла, поворачивая из улицы в улицу. Она приглядывалась к домам и прохожим, отыскивая хоть какие-нибудь следы того комитета, который мог бы ей дать все сведения о нужном ей городе. Среди прохожих долго не встречала она людей, которые показались бы ей несчастными. Наконец, она нерешительно подошла к двум нищим, сидевшим на асфальтовом тротуаре с шапками в ногах.

Один из них стоял на коленях и вопил, махая обрубленной рукою:

— До-ро-гие гра-жда-не! Не отка-жи-те своей милостью !

Другой лежал вниз лицом на тротуаре, дергался всем телом и только всхлипывал. Харита остановилась сзади них, нерешительно прислонившись к стене.

Мимо нищих сновали прохожие, редкие из них останавливались, чтобы бросить в шапку копейку или две. Когда возле никого не было, Харита услышала, как переговаривались те:

— Что тебе, падаль гнилая, нету другого места, как тут растянуться? — шипел безрукий.

— А ты, безрукий чорт, отойти не можешь! — хрипел, не подымаясь, лежавший.

— Я тебе отойду!

— Отойди, попробуй! Я тебе и вторую руку оторву!

Харита засмеялась. Когда шли мимо прохожие, они прекращали разговор, но как только шаги тех замолкали, разговор между нищими продолжался:

— Сволочи, — сказал безрукий, — пятачка никто не бросил! Жмутся, окаянные, креста на них нет!

— Хорошо, что деньги медные пошли, а то, бывало, каждый миллиен норовит разорванный спустить!

— Тоже! У меня вчера царская копейка нашлась!

— Что копейка! Мне третьего дня какой-то буржуй два двугривенных бросил! Увидал я, цапнул в кулак, думаю, можно до пивной дойти — было еще гривен шесть меди! На пару пива хватило бы!

— Не посмотрел?

— В пивной разглядел! Вот какой народ пошел!

— Сволочь народ! — подтвердил безрукий и завопил в лицо проходившей старушке: — до-ро-гие граждане! Сжальтесь над голодными сиротами…

Харита покачала головою и пошла прочь — не похожи были эти люди на несчастных людей.

Она шла до изнеможения, потом остановилась около двух парней, тоскливо сидевших на вывороченных рельсах где-то в переулке. Они были оборваны, босы и грязны, как трубочисты.

Харита долго смотрела на них. Сидевший молча парень крикнул, наконец: