Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

— Куда же это он нонеча пошел? К Демьяну разве? Или опять к Трошковым? На этом конце только у них двоих иконы сняты! Нет, к Демьяну! У Трошковых он уже был!

Харита держалась за горячую хозяйкину руку и дрожала. Хозяйка зевнула:

— Ну, завтра узнаем все! Ложись ступай!

— А мне страшно, тетенька!

— Не бойся, коли крест на тебе надет! У нас на всех дверях, на всех косяках кресты и иконы в углу, к нам не заявится!

Харита пошла к своей лавке.

— А зачем он на меня захохотал?

— Не знаю уж! — растерялась хозяйка, — не знаю уж! Покачай зыбку! — крикнула она, — Петька ворочается, не слышишь, что ли?

Харита долго качала зыбку, хотя Петька спал крепко: ей не хотелось итти к страшной лавке под окном, куда мог заглянуть чорт. Хозяйка заснула. Тогда Харита, крадучись, схватила свой тулуп, сдернула его на пол с страшной лавки и расстелила под зыбкой.

Под утро хозяйка гремела подойником. Девочка свернулась в клубок, чтобы крепче доспать свою короткую ночь. Она проснулась только тогда, когда хозяйка поставила ее на ноги.

— Не слышишь, Петька проснулся! — кричала она, тыча ей в руки веревку от зыбки, — ведьма косматая! Что-ж, я его с собой корову доить понесу, что ли? Во что ты спишь!

Харита покорно дернула веревку, качая зыбку. Хозяйка, ворча и ругаясь, ушла с подойником на двор. Петька похныкал и заснул. Глаза у Хариты слипались, голова падала на плечи, каждую минуту она видела во сне поднимающийся к ее лицу кулак, вздрагивала, шарахалась назад и, просыпаясь, терла глаза, чтобы не заснуть до возвращения хозяйки.

Она отходила к окну, смотрела, как розовый рассвет вползал в пыльные улицы деревни. С Волги, по утренней тишине, доносились резкие свистки пароходов; тогда ей неудержимо захотелось бежать от хозяйки, ребят, их сосок, пеленок и печек. Ей хотелось забраться куда-нибудь в темный трюм парохода, зажаться в углу, между тюков и бочек, как когда-то с братом и отцом, ехать прочь из Поленовки, и там в темноте спать долго, беспросыпно, ни о чем не думая, не втягивая голову в плечи в ожидании хозяйкиных толчков.

На сизом, заплесневелом от времени и грязи стекле окошка жужжала сонная муха, рвавшаяся за окно, на свет и воздух. Девочка тихонько открыла окно, поглядела, как сорвавшаяся со стекла муха исчезла в солнечном утре, и отошла к зыбке с тоской.

Петька спал спокойно. Несколько минут Харита крепилась, дергая веревку, потом силы ее оставили постепенно. Она увидела еще раз тянувшийся к ее лицу хозяйкин кулак, отшатнулась назад и заснула.

Проснулась она от боли в подбородке. Хозяйка привычно ударила ее и отошла к лавке, гремя подойником.

— Дрыхнешь опять? — крикнула она.

Харита всхлипнула, оправилась, встала на ноги.

— Выгоняй корову, сонуля!

Харита накинула полушубок на плечи, схватила хворостину, стоявшую наготове в сенях, и вышла на крыльцо. Пастуший бич, гремя, как выстрел, двигался с конца улицы. Корова в тупом раздумье стояла у калитки, стараясь заглянуть в подворотню. Харита зевнула, проворно надевая полушубок в рукава.

Светало с изумительной быстротою. Сизый туман, поднимавшийся с лугов, наливался малиновым заревом восходящего солнца. С высокого крыльца Харита оглянулась на Волгу. Отсюда ее можно было угадать только по сиреневой гуще тумана, вползавшего на поля. В тумане взвыл короткий свисток парохода. Харита вздохнула с тоскою.

— Ну, по-ойдем, — взмахнула она хворостиной, и сошла с крыльца.

Корова лениво ткнулась рогами в калитку. С улицы кто-то постучал железным кольцом. Девочка крикнула:

— Алешка, ты? Иду уж!

Она отворила калитку и выгнала корову. Алешка стоял за воротами. Стеганая курточка была надета на нем плотно и застегнута на все пуговицы. Баранья шапчонка колпачком была надвинута на глаза. Коричневое от загара и веснушек лицо его, с облупившимся от купанья и ветра носом, было угрюмо. Он согнал Хариткину корову и сказал:

— Ступай, спи, если хочешь. Я сгоню!

— Нет, я с тобой, — Харита потянула брата за рукав, — ты что какой?

— Ничего!

— А я ночью чорта видела.

— Он у нас был. Невидаль какая!

— Врешь?!

— Чего врать? Мне говорили. Подошел, говорят, к окну, постучал и погрозил. Хозяин меня выгнал ночью. Или, говорит, крест надевай, или, говорит, ступай на все четыре стороны! Нам, говорит, такого не нужно.

Глаза Хариты стали круглы от ужаса и изумления.

Она прошептала чуть слышно:

— Ты бы крест надел, Алешка! Куда же ты пойдешь?

— Пойду я в раскопки, вот на Увек, там жить буду, а креста не надену. И чорта никакого нет. Врут они!

— Да я же сама видела!

— Во сне, чай! Когда все про чорта только и говорят — везде, его увидишь! Я не верю!

Харита закусила губы, пошла молча, приглядываясь к пыли. Алешка помахивал хворостинкой, пугая коров. Впереди щелкал пастуший бич, в облаке пыли шло навстречу коровье стадо. Харита вцепилась в рукав брата и потянула его к земле:

— На, гляди! Это что такое?

В пыли, не тронутой за ночь и выглаженной ночною росою, были видны ясно таинственные следы круглых, твердых, как палки, копытец.

— Это чортовы копыта, я сама видела!

Алешка посмотрел на следы, прошел по ним и свистнул насмешливо. Корова пошла в сторону. Он метнулся за нею, погнал к стаду рысью. Харита, запыхавшись, догнала его:

— Ну, что?

— А ничего, теперь я все знаю!

— Поверил?

— Поверил! Собраться бы ребятам, поймать этого чорта, да наломать ему бока. Знаю я, чьи это штуки!

Пастух принял корову от ребят, корова исчезла в стаде, катившемся по улице, как вырастающий снежный ком. Алешка проводил завистливыми глазами подпаска, хвастливо хлопавшего бичом.

— Да разве с нашими ребятами сговоришься? Ну их к шуту, уйду я на Увек, буду там вещишки собирать, искать. Наищу на тысячу рублей, продам. Приду назад, избу поставлю, хозяйство заведу — попробуй-ка мне тогда кто-нибудь указывать!

— А чего есть будешь?

— Чего? — дразнясь, спросил Алешка, — а вот сейчас пойду шкуру продам. Вчера тархан приехал, кожи покупает! Я его сведу в овраг, где позавчерась дохлого коршуновского бычка бросили, — обдерем. За шкуру он мне полтинник даст, а я на него хлеба куплю и уйду!

Харита посмотрела на брата с негодованием:

— Задерет тебя чорт, как волк корову, что ты без креста!

Алешка засмеялся.

— Ничего ты, Харитка, не знаешь, а говоришь. Что с тобой спорить! Прощай уж лучше!

— Прощай! — обиженно буркнула Харита, отвернулась и пошла домой, не оглядываясь.

Алешка посмотрел ей вслед; покачивая головой, махнул рукою и пошел разыскивать тархана.

Промытый ночною росою и туманом воздух в то утро был свеж и прозрачен; в нем весеннее солнце горело по-летнему, знойно и ярко. Вечная волжская муть просвежела; зеленые леса правого берега стали видными; песчаные отмели горели золотом.