Кьяра Чони - 20 великих людей, изменивших мир

Но обо всём по порядку. Надо сказать, что ещё в раннем детстве я страстно интересовался Ганнибалом – знаменитым полководцем Карфагена. Я чувствовал с ним какую-то внутреннюю связь и со своей игрушечной армией воспроизводил его битвы. Мне очень хотелось быть завоевателем. Именно это в итоге и произошло, хотя совершенно не так, как я предполагал.

В студенческие годы я не только изучал медицину: я поглощал самые разные книги – от рыцарских историй до философии и естественных наук. Живопись, музыка и театр были моим хлебом насущным. Под конец я понял: то, что ищу, находится прямо под носом – с самого моего появления на свет в нашей шумной большой семье. Меня интересовали люди! Я хотел властвовать не над народами или землями, а скорее в том тёмном и таинственном месте, куда никто не заглядывал: в человеческом сознании.

К тому времени врачи уже обратили внимание на болезни с необычными симптомами, такими как паралич, временная слепота или галлюцинации, с которыми непонятно было, что делать и как лечить. Например, девочка Берта не могла пить. Мы поговорили с ней, и выяснилось, что однажды она видела, как горничная позволила собаке пить из её чашки. Однако жаловаться Берта не стала.

Хочешь стать как Зигмунд? Не суди поверхностно, но всегда ищи причины явлений.

Как только девочка дала волю своему гневу, она опять смогла пить. Фактически её болезнь была вызвана подавленной яростью. Я сделал вывод, что некоторые симптомы поражают тело, но их корни находятся в психической сфере. А лучшее лекарство для психики – это слово.

Вот так началась моя новая жизнь врачевателя ума. У меня было три костюма, три пары белья и три пары обуви, и я, как настоящий солдат, делал одно и то же каждый день. Просыпался в 7 утра, завтракал, подстригал бороду. Шёл к пациентам, а ровно в час дня обедал – в тишине, поскольку был слишком занят своими мыслями. Затем шёл гулять со своей собакой Йофи, после этого навещал других пациентов. Вечером ужинал, общался с женой и шестью детьми. Наконец, до 2 часов ночи оставалось время, чтобы читать и писать. Я решил, что консультации должны длиться ровно 1 час. Пациент входил, а Йофи лежала у моих ног, и когда она поднималась, то я знал, что время вышло. Моя собака была точнее часов! Во время сеанса пациенты лежали на кушетке и рассказывали мне свои сны. С помощью придуманной мной методики они вспоминали переживания своего детства, и постепенно им становилось всё легче. В то время считалось, что сны – всего лишь пустые фантазии. Я первым понял, что это ключ, с помощью которого можно открыть сознание и вылечить его. Это зашифрованные послания. Но кем они посланы и зачем?

Бывает, человек сердится, сам того не желая. Порой ему хочется чего-то запретного или плохого, либо ему мерещатся чудовища, даже если он знает, что их не существует. Так вот, я открыл, что внутри нас есть тайная область под названием «подсознание», где живут наши воспоминания, желания и страхи. Мы не можем знать или помнить, что находится в нашем подсознании, потому что это как стена с запертыми воротами, которые охраняет стража. Ночью, когда стража дремлет, некоторые страхи или желания выбираются наружу, выходят за ворота и проникают в наши сны.

Я написал об этом в книге под названием «Толкование сновидений», которая вышла в 1900 году. Я был уверен, что такие озарения бывают лишь раз в жизни, а следовательно, даже если книга не будет пользоваться успехом и никто мне не поверит, я продолжу свои исследования.

Через 10 лет мой метод, названный психоанализом, распространился во многих странах, а сегодня он считается одной из самых выдающихся находок XX века.

Вот так, после долгой борьбы и тысячи сражений, сбылась моя детская мечта: я никогда не использовал клинок или щит, но завоевал целый мир – подсознание.

Физик

Вена, Австро-Венгрия, 1878 г. – Кембридж, Великобритания, 1968 г.

«Ву-зерль, Ву-зерль!» – звали меня братья, когда я была маленькой девочкой. Это значит «пылинка». Они дразнили меня так, потому что я и правда была худышкой. А ещё потому, что я не расставалась с книгами. Мне даже приходилось прятать их под подушкой и читать ночью, чтобы никто не мешал. Разве я виновата, что так любила учиться?

Я родилась в 1878 году в Вене – оживлённом городе, где культурой был пропитан сам воздух. Здесь было множество театров, все виды музыкальных заведений, университеты, а также учёные, философы, художники и писатели. Мои родители – зажиточные и образованные евреи – давали нам, детям, полную свободу и не делали различия между мальчиками и девочками. Что касается меня, я обожала математику и физику. Интерес к ним проснулся с того момента, когда однажды я провела в парке полдня, глядя на пятно бензина в луже и раздумывая, почему оно такое радужное?

Даже в детстве во мне был силён критический дух. Однажды утром бабушка мне сказала: «Сегодня суббота, Лиза. Мы, евреи, по традиции соблюдаем полный покой. Сегодня нельзя шить, иначе небеса упадут на землю».

«Я люблю физику всем сердцем. Эта любовь сродни той, что чувствуешь к человеку, которому многим обязан».

Я тут же подошла со своим шитьём к окну. Проколола ткань кончиком иглы и посмотрела на небо. Ничего не произошло. Я сделала маленький стежок и снова посмотрела вверх. Солнце сияло по-прежнему, и я сделала вывод: «Значит, небо ничего не имеет против моих занятий». И продолжала шить.

Для девочек старше 14 лет в Вене было открыто лишь одно учебное заведение – педагогический институт. Я получила диплом учителя французского языка, но мне хотелось продолжать образование и пойти в университет. К счастью, я смогла убедить родителей в своём выборе и сидела над книгами день и ночь, чтобы сдать приёмный экзамен в университет. В 1905 году я стала второй женщиной в Австрии с докторской степенью по физике. Я начала изучать радиоактивность и мечтала работать у Марии Кюри в Париже, но там не было вакансий. Так что пришлось выбрать Берлин.

Там я познакомилась с химиком Отто Ганом, который стал моим лучшим другом. Я без устали работала в его лаборатории, ничего за это не получая, но была счастлива.