Юлия Анк - Мастерская мистера Лимо

Мистер Валин отказался вникать в нюансы и потребовал, чтобы О́Коттон прочитал, наконец, «письмо», если «не сбрендил от удушья, лёжа в комоде».

Письмо напоминало ракушку с чёрными створками. Прорываясь по старым коммуникациям, она неслась по трубам с такой скоростью, что весь собравшийся от долгих лет мусор и пыль вытолкнула в комнату, на белый ковер. Фонарщик поднял и любовно отёр от пыли ракушку салфеткой из ящика, в котором ещё недавно прятался сам. Он восторженно улыбался:

– Это от Миллинэли. Ты же знаешь её – у неё всюду ракушки. Откроем… – Манфред с удовольствием сложил над необычным предметом свои ладони, и – крак! – в его руках оказалось две половинки. Внутри лежала записка на розовом листе. В ней сообщалось, что в городе происходят какие-то странные дела, и Манфреду следует быть осторожным. Томас наконец сообразил, что такое этот «прототип», и выхватил из рук своего приятеля листочек, от которого пахло морским бризом, а затем быстрым чётким почерком написал на обратной стороне следующее:

«Милли, хватай Акима и все ваши записи! Прячь всё самое ценное, что только можно спрятать, и прячь так, чтобы ни одна живая и неживая душа не имела представления о том, что у тебя когда-то была собственная лаборатория. „Странные дела“ нас уже коснулись: уничтожены мои валинарии, дом Манфреда перевёрнут вверх дном! Разошли это сообщение нашим, и пусть ни секунды не медлят! ГМБ. Томас. И Манфред».

– ГМБ? Что это? – спросил я.

– Гора матушки Боа. Это наше место. О нём знают только члены Инженерного клуба. Ты пойдёшь с нами, Макс, – ответил мне Томас и, отыскав в стене отверстие старой почтовой трубы, немедленно отправил ракушку обратно. – Надеюсь, мы вовремя…

Фонарщик подумал и ответил:

– И я надеюсь. Но знаешь, друг мой, у меня было время подумать, пока я лежал в комоде. Всё началось намного раньше, да?

– Похоже, что лет на двадцать, Манфред… – мистер Валин замолчал, и его молчание было таким многозначительным, что даже мне стало ясно – он ждал продолжения от Манфреда. – Как ты думаешь, почему они исчезли из башни?

Мистер О́Коттон молчал. Он нервно потёр сухими пальцами свой лоб и, с досадой махнув рукой, начал свой рассказ:

– Ты знаешь… Ты знаешь, друг мой, после нашей ссоры с Виолеттой…

– Да, я помню эту сцену, – Томас видел, как переживает его приятель. – Ну, брось, дело прошлое, Манфред, прошлое.

– Ну, прямо посреди площади… – чесал в затылке мистер О́Коттон, – перед «Ласковым валинарием»… В общем, она просто пропала тогда. Она пропала, и не было никаких сообщений. А однажды кто-то сказал, что Виолетта уехала из города навсегда, и с тех пор… Эх! Всё из-за меня!

– Думаешь, из-за тебя?

– А из-за кого же ещё? – грустно отозвался О́Коттон.

Он мял в руках уголок одной из своих ценных тетрадей так яростно, что Томасу пришлось отобрать её.

– Да ну, брось, дружище. Для Виолетты это мелочи. Ссоры – мелочь. Всего лишь способ что-то изменить. Но, я думаю, это была какая-то уловка. Было что-то важное, чего она не могла сказать нам, и тебе тоже. Вот, кстати, мы можем спросить у Макса, что же он знает про Виолетту и Лимо?

Я пожал плечами: ничего я про них, собственно говоря, и не знал. Жили себе в подъезде, и всё. Ну, встречались мы с ними порой… Вот, выяснилось, что они даже подарки малышке Анэли дарили… Но, пожалуй, это всё, что я мог рассказать – до недавнего времени.

– Маловато… – пробормотал Томас. – Хотя… Всю жизнь, говоришь?

– Их ещё бабушка с дедушкой знали. Они вроде даже где-то в одном бюро работали. Но недолго.

Томас фыркнул:

– Что-то не сходится. Зачем им была нужна городская квартира? Почему они не предупредили всех нас, ведь находились в двух шагах?

Мистер О́Коттон грустно произнёс:

– Наверное, она не хотела… Потому, что я обидел её.

Пока мы собирались отправиться к горе, почтовая труба накидала нам «писем»: деревянную круглую коробочку, которая становилась невидимой, если её немедленно не поднять с пола; кокосовый орех, который едва не пришиб Томаса; металлическую капсулу с иероглифами по периметру; перламутровый, голубой, разноцветный шарики и гусиное яйцо из папье-маше. В каждом предмете обнаружились записки, в которых мы читали одно и то же: «Гора матушки Боа».

– Милли успела сообщить всем! Это хорошо, что твоя труба работает до сих пор! – довольно воскликнул Томас и хлопнул по плечу мистера О́Коттона, отчего тот закашлялся. – Ну-ну, старина, держись! Нужно уходить отсюда. Пора…

Нам пришлось некоторое время ждать Манфреда, потому что без своей рамки с фонариком он выходить из дому наотрез отказался. Но вначале он покопался в своих ящиках, откуда выгреб кучу тонких, словно лезвие, пластинок. Основную часть он уложил в карманы, а пару штук приклеил к рамам.

– Аккумуляторы. Без них никак нельзя. Хотя после открытия, сделанного мною и моим другом-биологом, – он многозначительно посмотрел на мистера Валина, – это теперь тоже «прототип». Впрочем, пока проект в стадии эксперимента, и я предпочитаю пользоваться тем, что привычно.

Томас не дал приятелю пояснить эти слова: стоя у приоткрытой двери, он настороженно наблюдал за происходящим на улице и торопил нас поскорее покинуть дом. По его команде мы спешно выдвинулись в направлении, которое мне было неизвестно.

Мы шли по городу, и я снова крутился во все стороны, рассматривая дома и улицы.

– Диковинно всё? – осведомился Томас. – В вашем городе такого нет?

Я согласно покивал головой.

– А мы строим такие дома, в которых сами хотим жить, – добавил мистер Валин.

Соблюдая все меры предосторожности, мы добрались до моста через речку, протекающую меж уютных дворов. По каменным ступенькам на пологом берегу спустились к старой иве, ветви которой клонились до самой воды. Между ними на волнах качалась крепкая с виду лодка. Она, покорно поддавшись течению, унесла нас за город и доставила к месту, где росли маленькие корявые деревца. Словно нарисованные чёрной тушью, они стояли на подёрнутой инеем земле. И, казалось, их бесконечное множество.

– Это шелковицы, – пояснил Манфред, когда мы сошли на берег. И добавил полушёпотом, – это и есть наш с Томасом главный электрический секрет. Кстати, моя фонарница, – — сделана точно из такой шелковицы.

Манфред постучал костяшкой указательного пальца по своей рамке. Дерево, создающее электричество?

– То есть, вы хотите сказать, что…

– Именно! Достаточно вырастить дерево, и тогда фонари строить не нужно! Только прикрутить лампочку к ветке!

Манфред ликовал, рассказывая мне всё это. Зато Томас поддерживать нашу беседу не хотел. Он страшно пыхтел, отдышка душила его, но он не снижал темпа ни на минуту. Благодаря такой целеустремлённости, мы прошли всю шелковичную ферму очень скоро и вскоре прибыли на нужное место под горой матушки Боа.