Артем Хрянин - Женя Колбаскин и сверхспособности

Ну вот, короче, стоял я там опять, как истукан, и смотрел на них, варяжку раззявив. Наконец заходит физрук (форменная горилла) и издает такой, типа, рык: «Построится, быстро». И в свисток свистит. И все, значит, кроме меня, пулей на линию побежали. А я иду такой, задумался че-то, встаю, как обычно на свое законное место в начале колонны.

– Колбаскин!!! – кричит во всю глотку физрук (он всегда почему-то орал, как ненормальный), – мы по росту строимся, топай давай в конец колонны.

Я такой: «Че?» – говорю про себя и смотрю на одноклассников своих. Приходится аж задрать голову вверх, чтобы увидеть их противные рожы. А они, главное, тоже зырят на меня и лыбы давят. Что ж делать? Пошел я, короче, в конец колонны, к Артуру этому. И главное, странно, почему- то он тоже вдруг выше стал, так что я вообще, последним остался.

– Так, щас бегать будете, – говорит физрук, – двенадцать кругов, а ты Колбаскин – три.

Я стою и не вдупляю: «Что ж я второклассница, что ли, какая или дохляк второсортный?»

– А почему мне три?

– Потому что, ты – обычный, – говорит он.

– Ну и что, я тож двенадцать могу пробежать.

– Можешь, но только медленно, а ребята быстро бегают.

«Что за бред!» – думаю.

– Но…

– Отставить разговоры, – говорит он, – бегом марш.

И они, короче, рванули, как звери какие-то. Я пробежал два круга в обычном своем темпе, а эти уже двенадцать отбегали, прикиньте. Стоят, главное, и цокают, типа, я их задерживаю. Я-то их раньше всегда ждал. Цокают, гаденыши, представьте себе, даже Ларик этот, который после первого круга с ног обычно валился.

Ну, пробежал я, значит, три круга, вообще даже не устал и не запыхался. Встал я в колонну, то есть в её конец, а физрук смотрит на меня, как на ничтожество какое-то.

– Иди посиди, – говорит, – я пока с нормальными спортсменами позанимаюсь.

«Это они-то спортсмены? Килька дохлая». Прикиньте, да. А на днях, значит, горилла эта звала меня на олимпиаду по физре.

– Я тож хочу позаниматься, – говорю. Конечно, я не против посидеть, но это не тот случай. – Чем я хуже?

– Ты обычный, – говорит, – Еще плохо станет. Иди посиди.

– А как же нормативы и все прочее? – спрашиваю у него.

– Поставлю, – говорит, – Не мозоль глаза, иди садись, отдохни.

Что делать-то? Пошел я в итоге на скамейки. Подхожу, а там Димон сидит и улыбается во всю рожу. Сел я, короче, рядом с ним.

– Че ты сидишь здесь? – спрашиваю я у него.

– Потеть, – говорит, – не хотел. Девушкам это не нравится.

– Ничесе ты неженка! – говорю. – А как ты физрука уломал-то?

– Ты хотел сказать: «Вежливо попросил». Я подарил ему чай и плитку шоколада.

– Че ты брешишь. Где ты их взять-то успел?

– Попросил Ниночку из одиннадцатого класса слетать в магазин.

«Ниночку, фу, вот дает». И главное, я сразу понял, что слетать – это как бы в прямом смысле, а не, типа, быстро сходить или сбегать.

– А ты чем, Евгений, занимался? – спрашивает он меня опять своим вычурным, противным голосом.

– Пытался сверхспособность у себя найти. Видать, нет её у меня.

– Жалко мне тебя, – говорит он сердобольный такой. – Если ты что-то хочешь узнать про свои сверхспособности, то тебе надо обязательно сходить к Татьяне Павловне.

– К кому, к кому? К физичке, что ли?

– Да, – говорит и рьяно так кивает башкой.

– И на фига?

– Ты хотел сказать: «Зачем»? Потому что она знает, какие сверхспособности есть у каждого человека.

– А ты к ней, че, ходил уже, что ли?

– Да, вот на этой перемене сходил.

– Ну, и какая у тебя способность?

Как я это спросил, лицо его сразу стало шибко заинтересованное и довольное, аж опять рубануть по нему захотелось.

– Обольстительность, обоятельность, обходительность, знаток футбола, ум, большая сила и еще несколько менее важных, – говорит он и загибает свои холенные пальцы.

Я сижу и пялюсь на него. Бабник, значит, умник, качок, футболер и еще какой-то.

– А не многовато ли? – спрашиваю.

– Нет, у многих еще больше.

– Ты че прикалываешься?

– Ты хотел сказать: «Шутишь»? Нет, я говорю серьезно.

– Мда, а мысли там читать или еще че в этом же роде, многие умеют?

– Если я не ошибаюсь, то да, многие.

– Летать тоже?

– Да.

– Предметами управлять?

– Да.

– Телепортироваться?

– Да.

– И все сильные теперь?

– Да.

«Ну зашибись!», – думаю. У всех по пять, десять, двадцать штук способностей, а у меня ни одной.

– Ну и че, когда я могу к физичке этой сходить?

– К Татьяне Павловне? К ней можешь прям сейчас идти.

– А ни че, что у нее урок?

– Нет. Она отменила все уроки на сегодня и проводит консультации по сверхспособностям.

«Точно мозги набекрень у всех посъезжали, – думаю. – Уроки вон уже отменяют».

– Ты че, серьезно?

– Да.

– А директор что? Ей по фиг, что ли?

– Ты хотел сказать: «Все равно». Нет, она сама разрешила и первая проконсультировалась.

Я полностью опупевал в тот момент времени. Что б наша-то деректриса, да и занятия отменила. Она уж лучше, наверное, жабу сожрет или тухлую рыбёху схавает. А тут на тебе.

– Ладно, Евгений, я отлучусь в уборную, – говорит мне Димон так официально, типа, собрание у нас здесь на скамеечках какое-то.

– Ага. Мог бы и не говорить. Иди давай, не промахнись там, суперметкий.

– Спасибо, Евгений, – говорит он серьезно так, типа, не замечает, что я его подкалываю. – Удачи тебе в твоих начинаниях.

– Ага, и тебе не хворать.

Ну и пошел он к физруку. Подошел, значит, к нему, а тот че-т заулыбался сразу, обрадовался даже, руку ему пожал, по плечу похлопал, еще раз руку пожал. Потом еще махал Димке, когда тот уходил. «Что происходит в этом безумном мире?» – подумал я.

И вот, сижу я там один и размышляю: «Что мне реально идти к этой карге и спрашивать про эти дурацкие сверхспособности? А вдруг у меня их нет. Че делать тогда? Да нет, должно же что-то быть, раз у всех есть.

Короче, пока я там сидел на скамейке и напрягал мозги думами серьезными, мои однокласснички, которые до вчерашнего дня не могли гантелю пятикиллограммовую поднять, подтягивались. И что тут такого? Да ничего такого. Я со счету сбился, когда считал, сколько раз они подтянулись. А сбился я на ста двадцати пяти. Наверное, потому что мой мозг отключился. Вот так вот. А потом они стали отжиматься.

– Упали, отжались, двести раз, – крикнул физрук.

Я очумел от такой цифры. Это ж, типа, кем надо быть, что б столько раз отжиматься.

Однаклассники же, как услышали эту команду, так все с турников сразу, и поспрыгивали, и на пол упали. Но тут я думаю такой: «Фиг им, не смогут, после подтягиваний-то». А нет, двести раз как миленькие, даже девчонки, прикиньте. Ну, а как они пресс делали, рассказывать лучше не стоит. Одно могу сказать: в тот момент моя самооценка упала ниже нуля, а то и намного ниже.