Алексей Терентьев - Сказки Руси-Даждьбожьей Стороны

– Тогда поведайте мне нечистики, что за черви такие, и отчего всё это случается?

На вопрос доброго молодца стали связанные рассказывать, рассказывать да поведывать, как такое могло случится и отчего всё началось на земле русской. И оказалось, что Кащей Кащеевич, бог пекельного царства, задумал людей русских извести под корень. Для того и посланы были на землю лучшая колдунья его ученица да нечистики разных мастей да происхождений. Они собирали после смерти человеческой червяков могильных и приносили чаровнице. Та сушила их и молола на своей мельнице волшебной, а потом ночью обернувшись вихрем ветерком волшебным разносила ту муку в опары хлебные по домам поселения где она обосновалась. Был на этом месте раньше такой город с поселениями что не в сказке сказать, не пером описать, но остались только те кто добрыми да ленивыми были. Люди вкушая этот хлеб, становились как бы не в себе. Все что в душе человеческой было понамешено, всё стало проявляться, и стали уходить на все восемь частей света, люди, но присылать за мукой именно сюда, слава об этой муке по всей земле расползлась как зараза тихая. Здесь же кто остался, начал есть очень много, и каждую ночь, нечистики собирали урожай червяков, что из чрева человеческих исходили, да вновь колдунье приносили, как и в эту ночь. Она же перемалывая теперь уже рожденных людским чревом червяков отдавал помол чародейный на мельницу и во все поселения уходила ведьмина мука для хлеба.

Выслушивал всё это младшой брат и волосы его становились с проседью, а плечи наливались силою, ибо понимал, что кроме него беду неминучую, отогнать ни кто не в силах, ибо не поверит народ добрый, что через хлеб печёный может прийти беда неотвратная.

– Они как курицы, высиживают в чреве своём этих червей, а нам только и остаётся собирать их, да ведьме колдунье относить. Чем больше она намелет, да чем больше люди в поселение съедят, тем больше урожай по другим городам и посадам разойдётся. Закончив откровения старший из нечистиков, воззрился на молодца.

– Эх, спалить бы вас за такое. Но коли так уж вам на роду написано, то возьму вас в помощники.

Взяв слово нерушимое, молодец, развязал верёвки смоляные, и покинув мельницу зажегши несколько факелов, поджёг с разных сторон её. Пламя, взметнувшись к небесам, на короткий момент, осветив предутреннюю темень чистым светом. Очень скоро от мельницы не осталось даже головешек, по ту пору люди с зерном подались искать другие мельницы. Прекратила своё дурное дело та, что должна была добро и свет нести. Покончив с мельницей направился младшой брат не скрываясь в поселение, завалил избушку брёвнами, прежде убедившись, что старушка-задворенка, вновь не ведьма колдунья, Кощеева ученица, а принявшая смиренный вид бабка уставшая от ночных дел своих злобных. Оставив караулить нечистиков старую чаровницу, направился в центр поселения молодец и собрав набатом людей вокруг себя, рассказал им всю правду. Правду рассказав всё открыл не утаивая. Добрые в том поселении люди жили, стали они судить да рядить, что делать. Да не завершивши спорить да решать по домам разошлись, на утренние пироги позарившись. Принял на себя бремя младшой брат и поджегши дом бабки-задворенки, принялся ждать когда огонь возьмёт своё. И невдомёк ему было глянуть как через кошачий лаз, тень чёрная метнулась в последний момент смертушку почуяв, решилась судьбы приговорённой избегнув. Не видел он и как чёрным ветром взметнулось облачко отлетая по небу синему, принял он его за дым, что от избы спалённой огнём очищающим, отлетал в разны стороны. Не слышал он слов: «Мы ещё поквитаемся!», но сердечко после слов этих ёкнуло, и понял он тогда что всё только начинается, и не закончится пока путь его не будет завершён. Освободив от обещаний нечистиков отпустил их и слово с них взял, если где встретятся, чтобы боле не пытались ему противится, а сразу в услужение шли, а не то будет как должно было бы произойти. Усмирились нечистики, смотрят на молодца и кивают, понимая, что не справится им с человеком, что саму ученицу Кащея победил. Взвились они от греха подальше, да своим отходом последние головёшки на месте избы затушили. Только чёрно пятно и осталось на память для поселения. После пожарища молодец, пошёл искупнутся на речку быструю, да и как обычно рушником утиравшись стал смотреть как сохнет на глазах вещь волшебная. Только не поверил он сперва своим глазам, глядючи на рисунок, что поблек на половину, будто вышаркал кто его. Вот тогда он и понял, что вот оно его начало пути, и скоро очень скоро добудет он свои молодильные яблочки для больных родителей стареньких.

Расчесав свои волосы гребнем волшебным даренным, силушку почуяв вернувшуюся, отправился он из того поселения, где люди выходя вслед ему, от еды впервые оторвавшись, махали и вытирали слёзы, понимая, что спас он их от беды лютой неминучей.

Жадность

сама себе покою не дает

Скоро сказка сказывается да не скоро дорожка кончается, шёл младшой брат из города в город, из посада в посад, из поселения к поселению, и везде где мог про волшебную муку ведал. Где то слушали, а где-то и смеялись, где-то даже злобно порыкивали, ну а где-то как на пусто место смотрели да по своим делам проходили. Но не сдавался молодец, и вновь путь дорожка шла его дальше. И дошла она до одного леса. Леса дальнего, да тёмного. Шел он шел, по тропиночке, вдруг видит охотник примотан к сосне на поживу гнусу лесному верёвками крепкими. Будто на расправу дикому зверю оставленный. А вокруг него видимо невидимо зверей набито и больших и малых. Все они возле него кучами лежат, воздух лесной портят. Прижал наш молодец шапку невидимку к носу, да по тем кучам и подошёл к привязанному. Тот глаза приоткрыл, да ртом пытается что-то сказать, помолвить. Сжалился над беднягой молодец, да и напоил его из склянки малой, родниковой водой. Ожил охотник, губы рваные да кровью обмазанные, начал двигать. Вновь дал воды ему младшой брат, да попытался верёвки связывающие узника разорвать. Не дались они ему ни с первого раза, ни с последующих.

– Не старайся добрый человек меня освободить. – вдруг проговорил привязанный охотник.

– То мне наказание от лесного хозяина за жадность мою лютую. Не с того надо начинать как я здесь оказался, а с того как я докатился, что честь охотничью утратил, да душу свою алчностью поразил, проклял во весь свой век.

Младшой брат убрав склянку с водой родниковой и отойдя от узника лесного хозяина приготовился выслушать несчастного.

– Началось всё это лета три назад. К нам в посад прибыли люди пришлые. И пришла с ними дева красоты дивной. Полюбилась она мне, да так, что женой её взял, в дом свой ввёл. Я был лучший охотник и добытчик зверя разного. Все премудрости промысла мне были ведомы. И стала моя подружия верная, хозяйство вести, а я вновь в лес ходить да зверя домой приносить. Каждый раз всё больше и больше, просила она добывать зверя пушного. Хозяйство справно вела, да и себя не обижала, как княжна в мехах дорогих ходила, да продукты не наши, но что купцы заезжие привозили, покупала. Скоро стала она только ту муку покупать, что привозилась издалече, не жалея на то никаких шкур дорогих. Хлеб пекла такой, что ел я его и казалось мне, будто хлебом этим сами боги не погнушались бы. И стал я замечать, что проснулось во мне ярость животная. Сам уже без понукания жены стал бить животных без меры. Ведь у охотников как? Надо взять столько, чтобы на расплод осталось, природу без зазрения губить непотребно, но забыл я заповеди дедовские. Стал обуянным. Жадность моя не знала порога. Так и вышло, что пяток дней назад, отправился я вновь в лес, за добычей. А её нет, как нет. Как будто вымер лес, будто нет мне больше пропитания в нём. День пробродил, голодный без добычи, спать улёгся вот под этой сосной, а ночью как звезда охотская засветилась, будто кто поднял меня, разбудивши. Смотрю я и глазам своим не верую. На меня зверь валит, да такой шальной, что бери хоть голыми руками. Вот и стал я разбойничать, без разбору бил, без промаха, да без жалости бил, да без меры человеческой, что предками завещана была мне разумом тронувшемуся. Бил пока стрелы не кончились. Бил, пока рогатина не сломалась, бил, пока нож не притупился, а я весь в крови звериной не выкупался. Вот тогда-то и настала расплата жестокая. Очнулся я от кровавой жатвы, а предо мной стоит великан, стоит и гневно так гремит своим голосом: