Е. Бакеева - Введение в онтологию: образы мира в европейской философии

Понимаемая таким образом идея не может быть окончательно определена и «упакована» в виде учебного материала или энциклопедических и словарных статей, это некий род «живого» знания, которое невозможно оторвать от его «носителя», постольку поскольку оно всегда содержит в себе элемент интуиции, переживания. В цитированной выше работе В. Гейзенберг приходит к выводу о необходимости прибегать для объяснения и описания реальности – наряду с точным и однозначным языком науки – языка поэтических образов: «Насыщенные сильным эмоциональным содержанием, они своеобразно отражают внутренние структуры мира. Но как бы ни объясняли мы эти иные формы понимания, язык образов и уподоблений – вероятно, единственный способ приблизиться к “единому” на общепонятных путях. Если гармония общества покоится на общепринятом истолковании “единого”, того объединяющего принципа, который таится в многообразии явлений, то язык поэтов должен быть здесь важнее языка науки» 118 118 Гейзенберг В. Закон природы и структура материи. С. 73. . «Язык науки» дополняется «языком поэтов» именно потому, что оба этих языка вырастают на общей почве – непосредственного переживания того, что Гейзенберг называет «внутренними структурами мира», а мы можем назвать идеями или формами в том смысле, который связывается с этими понятиями в контексте онтологии Единого. Эта общая почва так или иначе всегда обеспечивает функционирование языка науки, в том числе и в те периоды ее развития, когда наука воспринимает себя (и рассматривается обществом) как совершенно автономное явление. Любое, сколь угодно точное, определение того или иного научного термина так или иначе опирается на непосредственную интуицию того явления, которое этим термином обозначается: это и есть идея как «живая» мысль («живое» знание).

Та же самая неустранимость «предпонимания» любой вещи или явления характеризует и другие формы познания и деятельности современного человека. Отчетливее всего это обстоятельство обнаруживается в тех попытках осмысленного человеческого существования, которые можно было бы назвать попытками «жизни в свете идеи». Стремясь реализовать себя («исполнить себя») в качестве «кого-то» («учителя», «матери» или «отца», «художника», «исследователя», «путешественника»…), человек следует в своих поступках отнюдь не какому-то «объективному» знанию о том, что значит быть «кем-то», – в последнем случае такая попытка неизбежно превращается в нечто карикатурное, нелепое, оборачиваясь имитацией образа. «Жизнь в свете идеи» осуществляется именно в опоре на интуицию этой идеи, которая и направляет человека, рисует его линию жизни, зачастую вопреки его сиюминутным желаниям и страхам.

Это же непосредственное «схватывание» смысла так или иначе всегда сопровождает использование нами всех понятий, которые мы обсуждали в контексте античной онтологии. Так, упомянутая выше «идеология рекордов», характеризующая наиболее распространенное сегодня понимание категорий тождества и различия, в конечном счете также оказывается невозможной вне интуитивного постижения того смыслового ядра вещи или явления, которое и обеспечивает ее самотождественность при всех изменениях. Все попытки сравнить или различить вещи по одному из признаков (или даже по их совокупности) базируются на понимании этой самотождественности, не поддающемся объективации, полному выражению в языке. Эта невозможность полностью перевести смысл тождества того или иного сущего на уровень объективированного знания в некоторых случаях «выходит на поверхность», обнаруживается отчетливым образом. Достаточно вспомнить, к примеру, попытки отечественных политиков сформулировать новую «национальную идею», регулярно предпринимаемые с момента отказа от коммунистической идеологии и по сей день. Ни одна из этих попыток не выглядит достаточно убедительной, но означает ли это, однако, что исчезла, разрушилась национальная самотождественность? Не оказываемся ли мы здесь в положении героев платоновских диалогов, не способных дать определения красоты, знания или мужества, не отрицая при этом существования всех этих «вещей»?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Хайдеггер М. Время и бытие. СПб., 2007. С. 456.

Гадамер Х. – Г. Философия и поэзия // Гадамер Х. – Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 123.

Там же. С. 124.

Библер В. С. От наукоучения – к логике культуры. М., 1991. С. 304.

Библер В. С. От наукоучения – к логике культуры. С. 356.

Мамардашвили М. К. Введение в философию // Мамардашвили М. К. Философские чтения. М., 2000. С. 161.

Там же. С. 162.

Ахутин А. В. Театр теории // Ахутин А. В. Поворотные времена. СПб., 2005. С. 210.

Платон. Федон, Пир, Федр, Парменид. М., 1993. С. 412.

Цит. по: Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989. С. 517.

Ахутин А. В. Понятие «природа» в Античности и в Новое время («фюсис» и «натура»). М., 1988. С. 146.

Там же. С. 146.

Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. М., 1989. С. 281.

Философский энциклопедический словарь. С. 321.

Цит. по: Фрагменты ранних греческих философов. С. 291.

Аристотель. Метафизика. М., 2008. С. 330.

Аристотель. Метафизика. C. 332.

Цит. по: Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1, ч. 1. C. 307.

Цит. по: Антология мировой философии. Т. 1, ч. 1. С. 279.

Там же. С. 280.

Цит. по: Антология мировой философии. Т. 1, ч. 1. С. 278.

Цит. по: Ахутин А. В. Античные начала философии. СПб., 2007. С. 435.

Там же. С. 437.

Ахутин А. В. Античные начала философии. С. 467.

Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии. СПб., 1999. С. 197.

Ахутин А. В. Античные начала философии. С. 315.

Философский энциклопедический словарь. С. 42.