Татьяна Губская - Теория и практика перевода: переводческие трансформации

Что касается перевода, то для него характерно, что нередко исходный текст рассчитан на информацию, которой располагают носители ИЯ, но не носитель ПЯ. Это обстоятельство должен учитывать переводчик и вносить в свой перевод соответствующие корректуры:

Der Blackout einundsechzig war wie eine Explosion. (G. Karau. Go oder Doppelspiel im Untergrund)

Сюрприз шестьдесятпервого, когда была закрыта граница между Восточным и Западным Берлином,был подобен взрыву. (Г. Карау. Двойная игра)

Расхождения лингвоэтнического характера между носителями КЯ и носителями ПЯ в части предварительной информированности по теме общения может носить культурно-исторический или актуально-событийный характер. Так, когда А. С. Пушкин в своем знаменитом стихотворении «Памятник» написал: «Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа», он расчитывал на то, что русский читатель знает о монументе, связанном с именем царя Александра I. Только знание этого факта позволяет понять «скрытый» смысл сказанного: слава поэта может быть выше славы царей. Здесь использована преинформация культурно-исторического плана.

С такого рода преинформацией приходится иметь дело и переводчику:

Er sprach vom Risiko, und ich sah das Menetekel an der Wand.(G. Karau. Go…)

Он гворил о риске, а я видел на стене те самые слова, которые были начертаны в царском дворце невидимой рукой и предрекали Вавилону гибель. (Г. Карау. Двойная игра)

В данном случае автору перевода пришлось найти вариант, «расшифровывающий» мало известное русскому читателю понятие Menetekel.

На преинформации актуально-событийного характера построены многие газетные материалы. Так, к примеру, одна из статей газеты «Московский комсомолец» от 29 июня 1995 года называется: «Степашин, где Басаев?»; подзаголовок: «Дай ответ, пока не уволили». Статья начинается фразой: «Шамиль Басаев сбежал в Пакистан, – заявил почтенный Аркадий Вольский».

В статье не говорится о том, кто такой Басаев, почему он сбежал в Пакистан, кто такой Вольский и кто Степашин, а также почему

Степашин должен установить, где Басаев. Однако речь в газетном материале идет об очень актуальных, «горячих» событиях, и поэтому автор статьи небезосновательно считает, что все упомянутые им лишь вскользь реалии хорошо известны читателю газеты.

Однако у иностранного читателя иные интересы, и его волнуют совсем другие события. Поэтому он едва ли столь же хорошо, как мы, информирован о том, что происходит в России. И при переводе такого рода дифференциал преинформационных запасов приходится учитывать.

Нередко для нивелирования преинформационного дифференциала используются примечания переводчика в скобках и сносках. Но в тех случаях, когда исходный текст целиком построен «на местной почве» (локальных событиях и реалиях), встает вопрос о целесообразности перевода вообще. В этих случаях целесообразнее может оказаться пересказ.

Итак, основными факторами лингвоэтнического барьера являются расхождения коммуникативных компетенций носителей ИЯ и носителей ПЯ в части языковых систем, норм, узусов и преинформационных запасов. В процессе перевода переводчик осуществляет перевыражение содержания ИТ средствами системы ПЯ. Иногда этого бывает достаточно для достижения равноценности регулятивного воздействия. В результате получается перевод, текстуально наиболее близкий к оригиналу. Но нередко требуются «поправки» на норму, узус и преинформационный запас носителей ПЯ. Тогда переводчик прибегает к трансформациям. Иначе говоря, причинами переводческих трансформаций является расхождение языковых норм, узусов и преинформационных запасов носителей ИЯ и носителей ПЯ.

1. Как вы понимаете такие термины, как «привходящие», «индивидуально-личностные» и «лингвоэтнические составляющие» коммуникативной компетенции? Какие из них не учитываются в переводе и почему?

2. Перечислите факторы лингвоэтнического барьера. Раскройте понятия системы и нормы языка, узуса, преинформационного запаса (являющегося предпосылкой для коммуникации).

3. Приведите примеры (переводов и оригиналов), где приходится преодолевать расхождение языковых систем, норм, узусов, преинформационных запасов.

Центральное место в тематике переводческих транформаций занимает вопрос о мере их необходимости и допустимости. Ведь как и многие другие операции, трансформации могут быть либо недостаточны, либо чрезмерны, либо вообще применены там, где можно было обойтись и без них. О том, что такое действительно имеет место в переводе, говорят два популярных переводческих понятия «буквализм» и «вольность».

Буквализмы в тексте перевода – это те его места, которые являются результатом того, что переводчик не произвел необходимую трансформацию и перевел слишком близко к исходному тексту. Поскольку буквализмы – результат несостоявшейся поправки на новую коммуникативную компетенцию, они в той или иной мере затрудняют восприятие ПТ. Обратимся к примерам:

«Gleich bei seinem ersten Besuch in unserem Hause», schrieb Max Born, «brachte Einstein seine Geige mit, um Violin-Sonaten zu spielen. Meine Frau, die er nicht kannte, begrüßte er mit Worten: «Ich höre, Sie haben gerade ein Junges gekriegt». (F. Herneck. Albert Eistein)

«Уже при первом посещении нашего дома, – писал Макс Борн, – Эйнштейн притащил с собой свою скрипку, чтобы сыграть со мной несколько скрипичных сонат. Мою жену, с которой он не был знаком, он приветствовал словами: « Я слышу, у вас как раз появился младенец!» (Ф. Гернек. Альберт Эйнштейн)

Этот буквальный перевод реплики Эйнштейна вызывает представление, что гость, впервые перешагнувший порог дома своего друга, узнает о рождении ребенка только в момент своего прихода («Я слышу… как раз…»). Даже напрашивается недоуменный вопрос: может быть, об этом гость узнал по крику только что родившегося младенца? Основная причина недоумения – буквальный перевод: Ich höre – я слышу. В контексте высказывания такой перевод противоречит норме русского языка. В отличие от немецкого языка (сравните: Ich höre, du bist krank. Ich höre, daß er morgen kommt) настоящее время глагола в русском языке не может иметь значения предшествования моменту речи, поэтому при чтении перевода складывается впечатление, что фраза о ребенке произнесена в тот момент, когда произнесший узнал о его существовании. Перевести, конечно же, следовало: Я слышал … и было бы совсем хорошо, если бы вторая часть фразы была переведена в соответствии с тем, как принято у русских говорить в аналогичных ситуациях, например:

Я слышал, вас можно поздравить с новорожденным.

Порой буквализмы грубо искажают саму суть высказывания. Сравните:

Wagen für Appel und Eieinsteigern und Profit teilen. (E. M. Remarque. Drei Kameraden)