Лидия Алексеева - Удивительные сказки бабушкиной бабушки Елены

Распространяли флоксы запах дивный,
У калитки красовался куст жасмина.
Огород их, правда небольшой,
Возделан был с большой душой.

Там росла морковка густо,
Чеснок, тыква и капуста,
А на свеженький борщок
Картошка, свёкла и лучок.

И ещё бобы там были,
Их дети и тогда любили.
Росли петрушка и укроп,
Зрели огурцы в рядок.

Рядом, баловни природы,
Наливались помидоры,
Только их срывали недозрелыми:
Ещё зелёными, точнее белыми.

Убирали под кровать;
В тепле домашнем дозревать.
Заполняли сад прекрасные цветы,
Фруктовые деревья и кусты:

Сливы, вишни и рябина,
Груши, яблони, калина,
Смородина, крыжовник, земляника,
Ремонтантная клубника.

На аллеях длинных-длинных
Поспевала сладкая малина.
У окна, что в сад, беседка,
Там летом пили чай нередко,

Стол накрывали скатертью льняной,
Вносили медный самовар большой.
Посуду ставили, варенье
И бабусино коронное печенье.

Вокруг стола узкая скамья,
На ней и размещалась вся семья.
Сначала стоя все молились,
Только потом за чай садились.

Уж не спешили никуда,
Беседы длились допоздна.
Ждали сказок взрослые и дети
Лучшей рассказчицы на свете.

Бабушка могла поведать свободно
Обо всём, о чём угодно:
О любом предмете, маленьком цветочке,
О парящем в воздухе листочке

И о кустике сирени,
Об облаках, или о тени,
Иль о фарфоровой посуде.
В сказках тех чудили люди,

Оживали даже двери,
Шутили овощи и звери.
Любили сказки в доме том,
Но о сказках тех потом.

Всем известно – лето кормит год,
За летом осень и зима идёт,
А потому, не покладая рук,
Трудились домочадцы все вокруг.

На зиму готовили соленья,
Из ягод делали повидло и варенье.
Морковь, свёклу и картошку
Убирали в погреб понемножку.

Это конечно же непросто,
Но дети помогали взрослым.
То собрать ягоду малину,
Потом, вынув сердцевину,

Разложить на блюдо,
(Аромат – ну просто чудо!)
Иль поесть от варенья пенки,
Густо намазав на гренки,

Капустные грызть кочерыжки,
Принести для самовара шишки.
Проходило лето, за ним осень,
И зима наступала без спроса.

Каждый год бывало так.
Дети лезли на чердак,
Сказочных сокровищ полный,
Вещей старых и сезонных:

Коньки, салазки, лыжи.
Их доставали из-под ниши
И, укутавшись в платок,
Шли на горки иль каток.

Вечером топили печь
И при свете толстых свеч,
Предвкушая славно провести досуг,
Собиралась вся семья вокруг:

Дети, бабушка, отец и мать.
Начинал огонь трещать.
И тут сказы заводила баба Лена.
Она могла поведать про полено,

Про огонь насочинять,
Про снежинки рассказать,
Про капусту с огурцами,
Которые сидят в холодной яме,

Что может и чего не может быть на свете.
Затаив дыхание, слушали и взрослые и дети.
Жили так насыщенно из года в год,
Не предполагая, впереди что ждёт.

Так вот. В Твери жила тогда
Баба жутко вредная одна,
Она колдуньею считалась,
Над чужой бедой смеялась,

Издевалась, как могла,
Всем желала только зла.
Одним – чужое счастье в радость,
А другим (какая гадость)

Не даёт оно покоя,
Ведь не его оно, чужое.
А в той семье всё было хорошо,
И их возненавидела за то.

А пуще всех Евгению, мать.
Злодейка думает: «С чего б начать?
Какую казнь придумать ей
Поковарней, пострашней.

Чем бы жизнь ей отравить?
Может, разом умертвить?
Да нет, смерть слишком быстра,
Пусть лучше останется жива,

Но жизнь превратится в муку.
С ней сотворю дурную штуку,
Испорчу ей существование шутя,
На мужа порчу наведя».

Свершая колдовской обряд,
Повторив пять раз подряд,
Извиваясь, рожу скорчив,
Сотворила злыдня порчу,

Махнув чёрным рукавом,
Запустила горе в дом.
Зачах священник молодой.
– Скажи, мой милый, что с тобой? –

Вопрошает жена мужа,
А ему всё хуже, хуже.
– Плохо мне, просвета нет,–
Говорит он ей в ответ.

На части разрывается жена,
За жизнь мужа борется она.
Чтобы стал опять здоров,
Приглашает докторов.

Использует их знания,
Строго выполняя предписания.
Ни одной спокойной ночки,
То компрессы, то примочки.

А на ней хозяйство, дети, мать,
Необходимо обслужить, понять,
Обстирать и накормить всех нужно,
И ухаживать за хворым мужем,

Убрать, полить и подмести,
Концы с концами все свести.
Она осунулась и похудела,
Глаза ввалились, побледнела.

Хоть была одета ненарядно,
Но всегда чиста, опрятна,
Добродушна и мила,
С детьми заботлива, ровна.

Приглашала докторов из столицы,
Но здоровее муж не становился.
Так на себе везла тяжёлый воз,
Но никто не видел её слёз.

Злится злобная колдунья,
Ворчит вредная ведунья:
«Пусть же муж теперь умрёт,
А Евгения по миру пойдёт».

И не хватило ему сил,
Он дух последний испустил.
Тешит злодейка самолюбие своё.
«Вот как одолела я её,

Теперь плачет и рыдает пусть,
Провожая мужа в последний путь.
Пусть немило станет всё на свете,
От голода пусть пухнут дети».

Осталась так Евгения без мужа
И в жару, и в дождь, и в стужу.
Ох, как горько, больно было,
Но Евгению горе не сломило.

Были дети и старушка-мать,
Семью нужно поднимать.
Детям жить ещё да жить,
Растить их нужно и учить.

Кто им это может дать?
Отца нет, лишь только мать.
Слёзы лить Евгении недосуг,
Столько неотложных дел вокруг.

Жизнь привольная прошла,
Нет уж в доме ни гроша.
Но неисповедимы Господа пути.
«Могла б работать я пойти –

Учить музыке и языкам чужих детей,
Но позаботится кто о семье моей?
Достаточно вместителен дом наш.
Свободен полуподвал – нижний этаж.