Лидия Алексеева - Удивительные сказки бабушкиной бабушки Елены

Отворяет настежь двери
И глазам своим не верит.
Молодой пред ней учёный,
В её Шурочку влюблённый.

Он с цветами, при параде,
И в торжественном наряде,
В перчатках белого белей,
Низко кланяется ей.

– Пришёл я сердце вам открыть,
Руку любимой Шурочки просить.
Я серьёзный человек,
Полюбил её навек,

Брошу всё к её ногам,
Послушным сыном буду вам.
Почему глядите хмуро?
Пригласите, пожалуйста, Шуру,

Может, ответит сама на предложение
И развеет все мои сомнения?
Евгения помолчала чуть,
Не зная, выразить как суть.

– Вы меня застали врасплох,
Накануне был переполох,
Ведь в деревню уехала вчера
Наша Шура со двора,

Грамоте учить взрослых и детей,
Полная планов и идей.
Да, он ждал решения любого,
Только не пренебрежения такого.

И отбыл домой ни с чем.
«Может, обидел её чем?
Иль надо мною посмеялась?»
Его сердце разрывалось,

Но обиду спрятав, гордость, злобу,
Весь ушел в свою любимую работу.
Он проводил раскопки в пустыне и горах,
Жил там месяцами на свой риск и страх.

Зато открыл много нового
В палеонтологии,
Издал научный труд печатный –
Получилась книга знатной.

А Шура, с домашними простившись,
В угол повозки невзрачной забилась,
Полились слёзы по нежным щекам:
«Ах, что без любимого ждёт меня там».

Жизнь в деревне непривычна,
Очень от города отлична,
Нет театров и приёмов,
Нет друзей давно знакомых.

Только Шуре некогда скучать,
Детей нужно обучать,
Работать ей с утра до ночи,
Семье деньги нужны очень,

Чтобы матери помочь
Сына выучить и дочь.
Горевала лишь тайком
О любимом кавалере том,

Но не вешала свой нос,
Никто не видел её слёз.
Всегда подтянута, бодра,
Обходительна, скромна,

С гордо поднятою головой
Водила ребятишек за собой.
С утра в школе деток ради,
Проверяла до ночи тетради.

Учила детей думать и считать,
О светлом будущем мечтать,
Лепить глиняных фигурок,
Как нанести краски на рисунок.

Вечерами собирала взрослых,
Газеты им читала просто,
О жизни говорила городской
И слушала рассказы их порой.

Её в семнадцать лет там очень уважали,
Александрой Ивановной называли.
Так она в деревне стала нужной,
Лишь урывками думала о суженом.

Работала с душою, не ленилась,
Заработать по возможности стремилась.
Посылала деньги полною сумой,
Писала письма тёплые домой,

О том, что живут люди здесь красивые,
Малообразованные, но трудолюбивые,
И как мудры люди эти,
Как восприимчивы их дети,

Что всем довольна и здорова,
Но о чувствах – нет ни слова.
Получив письмо от дочки,
Мать читала всё до строчки

Вечерами всей семье
О её успехах и судьбе.
Лишь вздыхала иногда:
«Но не счастлива она.

Ведь рассталась с женихом любимым,
Положительным и перспективным».
Только Шура, как и мать,
С твёрдым характером, видать.

Живёт семья в тверском дому
И неплохо видно по всему.
Лида растёт, Сергей гимназию кончает,
В военное училище поступить мечтает.

Свои данные туда послал письмом,
Ждёт ответа день за днём.
Бережёт семью Евгения,
У бабули скоро день рожденья.

Ей открытки шлют, конечно,
Поздравляют тепло и сердечно.
Щебечет рядышком Лидуля.
Вдруг ей говорит бабуля:

– Это последний день рожденья мой.
Скоро попрощаемся с тобой.
А сейчас, моё сердечко,
Вот возьми себе колечко.

Мне дал его пред смертью дед,
Носить наказав до преклонных лет.
Оно не серебряное, не золотое,
Однако вовсе не простое,

Сделано из гвоздя
Подковы его первого коня.
Тебе колечко я отдам.
Теперь это твой талисман.

Подарок взяв послушно,
Поблагодарила бабушку Лидуша.
Так в заботах, между дел,
Год учебный пролетел.

Пока год не настал другой.
Едет Шурочка домой
От калитки до калитки
Сутки целые в кибитке.

Вот поворот один, другой,
И перед нею дом родной.
Вот знакомых три окошка,
Вот вступает её ножка

На зелёное крылечко,
Вот берётся за колечко.
Казалось, дёрнуть не успела,
В доме звонко зазвенело.

Раскрываются двойные двери,
Вверх ведут знакомые ступени.
Вдоль лестницы перила слева,
Во двор дверь поменьше справа.

Вот, как прежде, скрипнул пол,
Вот проходит коридор,
Входит в комнату. – О Боже!
Всё родное до чего же!

Печь изразцовая, рядом буфет,
На стене отца портрет,
В красном углу – старинная икона,
А в другом – часы со звоном.

У той стены, что с печкой рядом,
Кровать под белым покрывалом.
Три подушки сложены горой,
Покрыты белой кисеёй.

Слева у окна комод,
За окном скворец поёт.
Между комодом и буфетом
Залита картина светом.

На картине летний день,
Видно – отцвела сирень.
Вдоль, блестя, течёт река,
Лодка снуёт от берега до берега.

Стоит у причала мальчишка
В коротких сереньких штанишках.
Рядом женщина с корзиной снеди
И волосами цвета меди.

Из деревни отбывает населенье,
Отдыхать на пляже для веселья.
Кто купается, кто загорает,
С кем-то кто-то в мяч играет.

Под картиной, той, что на стене,
Диван в льняном белом чехле.
В чехлах таких же стулья, кресла,
На окнах – в сборку занавески.

Между окнами трюмо,
Фикус справа от него.
Ковровая дорожка устилает пол.
В самом центре стоит стол.

А над ним, как прежде, Шура
Видит лампу под зелёным абажуром.
По горнице свет солнечный разлит.
До чего ж родной, душевный вид!

А на скатерти с узором
Блестят столовые приборы,
Глазом самовар сверкает,
Чай ароматный предлагает.

Вот садятся все за стол
И начинают разговор.
Как всегда, у самовара
Чай Евгения разливала,

Справа бабушка сидела,
А Серёжа с Лидой – слева,
Напротив мамы Шура в кресле.
Наконец опять все вместе.

Говорит Евгения-мать:
– Вот что я хочу сказать.
Мы тебя всю зиму ждали,
По тебе очень скучали.