Коллектив авторов - На рубеже веков. Современное европейское кино. Творчество, производство, прокат

Несколько слов о них. Первая короткометражная работа режиссёра называлась Fierrot lе Рои, что явно [99] Фильм получил приз за режиссуру на 48-м Каннском фестивале, «Сезара» за лучший фильм и монтаж и европриз «Феликс» за лучший дебютный фильм. отсылало к известной картине Ж.-Л. Годара Pierrot lе fou («Безумный Пьеро») и французскому выражению tier comme un рои («гордый как вошь»). Суть таких ассоциаций заключалась в ироническом взгляде на главного героя этого фильма. Он был некой современной пародией на Безумного Пьеро [100] У Ж.-Л. Годара картина «Безумный Пьеро» была явной отсылкой к персоне знаменитого налётчика 1940-х годов Пьера Лутреля, прозванного «безумный Пьеро» и театру дель арте (Пьеро – меланхолический персонаж, влюбленный в Коломбину). Все эти значения в символическом смысле подходили и герою М. Кассовитца. Ему хотелось быть таким же сильным и ловким, как Лутрель, и ему симпатична «чёрная Коломбина». Годара, превратившегося в «вошь». Сюжет этого восьмиминутного фильма был предельно прост и поднимал актуальную тему отношений белого и чёрного слоёв населения Франции (прежде всего, тему как бы ущемлённого самосознания европейцев). Главный герой, белый юноша (исп. М. Кассовитц), в одиночестве бросает мяч в корзину в баскетбольном зале, но у него ничего не получается, и он не может ни разу поразить цель. На такую же тренировку приходит чёрная девушка. Юноша видит, что в отличие от него у девушки нет проблем с попаданием. Униженный и пытающийся произвести впечатление на понравившуюся ему особу, он представляет себя чёрным баскетболистом и только благодаря этому у него выходит эффектный бросок. В финале звучит рэп со следующими словами: «Я не жалуюсь на судьбу, она совпадает с моими мыслями и моим телом. Она мне подходит. Так чего же ты ждешь? Становись лидером. Ведь ты несчастлив, и неважно, чёрный ты или белый. Проблема одна – мы все на одной сцене. Хоть эксплуатация и течёт у белого по венам».

После этого весьма деликатного освещения темы национального разделения во французском обществе [101] Проблемы некоренного населения Франции были обозначены во многих фильмах 1990-х годов. Вот наиболее известные: «Привет, кузен!» (Salut cousin! 1996) Мерзака Алюаша; «Ребёнок из Чаабы» (Le Gone du Chaâba, 1997) Кристофа Ружжиа; «Воспоминания иммигрантов, магрибское наследие» (Mémoires d’immigrés, l’héritage maghrébin, 1998) Амина Бенгуигуи; «Помада» (Bâton Rouge, 1985), «Шеб» (Cheb, 1991) и «Пыль жизни» (Poussières de vie, 1994) Рашида Бушареба; «Чай в гареме Архимеда» (Le Thé au harem d’Archimède, 1985) Мехди Шарефа; «По ту сторону Гибралтара» (Audelà de Gibraltar, 2001) Мурада Бусифа. уже во второй своей работе «Белый кошмар» Кассовитц ставит вопрос чрезвычайно остро. Именно эта картина станет по большому счету отправным пунктом в дальнейшем исследовании социальной проблематики. Сюжет картины таков. Группа расистов (обычные обыватели) выслеживает жертву. Ею становится пожилой араб, возвращающийся вечером домой. Однако нападение не удается по двум причинам. Во-первых, сами по себе нападающие на поверку выходят абсолютно несостоятельными, во-вторых, жители квартала оказывают сопротивление, вступаясь за араба. Нападение становится кошмаром для самих преступников. Один из них даже убивает своего. Но оказывается, что их неудача это всего лишь сон одного из нападавших. В реальности же они легко совершают убийство, и никому до этого нет никакого дела. Ненависть, с огромной скоростью распространяющуюся в обществе, остановить некому. Ко всему прочему это чувство порождает ответное. Та ненависть, которую испытывают к иммигрантам часть коренных французов, возвращается к ним с уже большей ответной силой. Именно этой проблеме, существующей в обществе, посвящается эта картина, о которой заговорили сразу после премьеры. Фильм превратился в символ поколения и может считаться одной из лучших картин последнего двадцатилетия. Причиной этого становится не только режиссёрский талант и удачный выбор актёров, но и абсолютное попадание режиссёра в ситуацию.

В определённом смысле эта картина становится хроникой нового поколения 1990-х – молодых французов из иммигрантских кварталов. И как положено подобным «документам эпохи», в ней выдержана ставшая уже классической характерная структура и форма: в центре повествования три друга; сюжетная интрига ослаблена и растворена в бытописании; фильм повествует об одном дне из жизни героев; повествование подчинено некой реальной временной точности; вмонтированы фрагменты хроники; используются непрофессиональные актеры; ручная камера – живой участник событий; монохромное изображение, призванное дать ощущение документальности происходящего [102] Монохромность кинематографического изображения часто является синонимом правды и документальности (особенно в эпоху цветного кино). и т. д.

Кассовитц заявлял, что идея фильма пришла к нему после громкого убийства молодого заирского иммигранта Макомэ М’Боволе (Makome M’Bowole) в 1993 г. в Париже, застреленного в полицейском участке из пистолета в упор в голову. Перед этим его приковали наручниками к трубе радиатора. Офицер, совершивший выстрел, оправдывался тем, что направил на него оружие случайно, после того как услышал оскорбления и угрозы в свой адрес.

Кинематографическими источниками вдохновения становятся (по словам самого режиссёра) известные работы Коста-Гавраса и Брайана де Пальмы («Z» и «Лицо со шрамом» / Scarface, 1983, соответственно), а также ряд картин, обращения к которым будут разбросаны по всему фильму. К явным отсылкам, например, принадлежит сцена, где Винц крутится с пистолетом возле зеркала, произнося фразу: «Это ты со мной говоришь?» (C’est a moi que tu paries?). Это цитата известного эпизода из «Таксиста» (Taxi Driver, 1976) Мартина Скорсезе, где Тревис (персонаж Роберта де Ниро) произносит такую же фразу в тех же обстоятельствах: «You talkin’ to те?» Ещё пример: очутившись в Париже, приятели видят слоган Le monde est a vous («Мир – для вас»), который отсылает к известным словам Тони Монтаны из фильма «Лицо со шрамом»: «The world is yours». Естественно, что эти ссылки не произвольны. Кассовитц создаёт не только образ гангстера, который примеривает на себя Винц, но и обозначает ситуацию, связанную с бунтарским настроением молодёжи современной Франции. Как когда-то «Таксист» Скорсезе воплощал бунт одинокого отчаявшегося человека, так и сегодняшняя игра в гангстера воплощает скорее несогласие с системой, нежели криминальные склонности персонажа.

Как уже было отмечено выше, фильм посвящен одному дню из жизни друзей (образ, сам по себе имеющий давние, даже мифологические корни и оказывающийся символическим), обитающих в парижском пригороде и принадлежащих к разным национальностям: Винц – еврей, Юбер – африканец, Саид – араб. Совершенно ясно, что в картине таким образом представлен социальный слой общества, живущего на столичных задворках. И это, конечно, главное. Но есть и некоторые нюансы, связанные с такого рода национальным распределением. Кассовитц подчёркивает его особым образом. В 1980-х годах во Франции возникла шутка, связанная с французским триколором: голубое – свобода, белое – равенство, красное – братство. Теперь эти три цвета превратились в чёрное, белое и buer [103] Слово beur (женск. beurette) принадлежит направлению verlan (от фр. l’envers – изнанка) во французском арго, суть которого заключается в создании слов благодаря силлабическим инверсиям. Обозначает иммигрантов из Северной Африки (Алжир, Марокко, Тунис, Ливия, Мавритания, Египет и др.) и их детей (иммигранты второго поколения), рождённых во Франции. Термин возник путём перестановки слогов звучащего слова «араб» arabe (a-ra-beu) в beu-ra-a, а затем beur. Кроме всего, произношение слова beur сходно по звучанию с beure (масло), тем самым даётся намёк на цвет кожи. (black, blanc, beur) [104] В этот период даже появляется группа в стиле хип-хоп под названием «В3». . Три друга по сути олицетворяют это превращение [105] Кроме серьезного взгляда, в фильме есть и иронический. Кассовитц, например, в уста Саида вкладывает два сравнения их компании с известными комиками из трио «Неизвестные» (Inconnus). Первый раз через реплику из скетча La Zup, второй раз в парижском метро ситуация напоминает скетч La Quete. .