Сергей Васильцев - Лабиринт №7

Перегон между станциями вытянулся в бесконечность. Мелькание огней и покачивание поезда действовали почти гипнотически, смешиваясь с пристальными взглядами из темноты вагонных стекол. И Сергей ничуть не удивился внезапной остановке, поднялся и, умильно улыбаясь, вышел в цветущий сад.

Теплый, душистый воздух походил на фруктовый бульон. Пение птиц не прерывалось ни единым диссонансом. Движение внутрь насаждений перемешивалось с ощущением вселенской безмятежности. От прилипшей к лицу улыбки начало сводить скулы.

Вокруг по дорожкам, обсаженным экзотическими кустами в журчании японских фонтанов и стрекоте цикад лениво прохаживались фигуры обоего пола с выражением туповатого блаженства на румяных лицах. На скамьях, пристроенных тут же в растительную тень, тесно прижавшись друг к другу, сидели парочки влюбленных с закрытыми глазами и лицами мертвецов.

Пространство между дорожками занимали клумбы со сложным орнаментом цветов различных форм и расцветок. То здесь, то там в насаждениях летали бабочки, бродили фазаны, кролики, шмыгали небольшие рыжие зверьки, чем-то похожие на белок.

Далее в перспективе – в обрамлении туй и кипарисов – обозначалась группа строений, скорее напоминавших пряничные домики. На фасаде одного из них красовалась надпись лубочного вида: «Споры идеальной жизни». Он уловил двоякость смысла. Наморщил лоб.

– Это даже круче, чем «Победа коммунистического труда». –прокомментировал Сергей. – Горний мир, отравленный целесообразностью, – и наконец понял, что так свербело его весь путь вглубь территории – «Кладбище».

Отовсюду прямо таки разило добродетелью. Идеальное кладбище в пору цветения стремительно превращалось в кладбище идеалов. И скопление персонажей у красочных построек теперь оборачивалось похоронной процессией. Теми самыми местечковыми южными похоронами, когда тело выносят во двор в парче, крепе и букетах гвоздик. И оно выстаивается так до полудня. А вся округа собирается в кучу и томится от невыразимой тоски бытия. Мертвому проще – ему ждать уже нечего.

– Итак, – подвел черту Сергей, отчаянно стараясь удержаться на позиции стороннего наблюдателя. – Забавная штука получается. Земля в идеальной действительности обращается в колумбарий. И эти споры уже в нас. Вся планета – цветущий огород, в котором мы и есть основные овощи. Основополагающие, я бы сказал. Все люди со всеми потрохами – великое овощехранилище. И кто я теперь – сеньор помидор или чипполино? Шутки в сторону!

Вероятно, Сергей бывал и в более идиотских ситуациях, но сейчас уже не помнил об этом. Он ощущал, как, пропитываясь состоянием окружающего благолепия, сам превращается в ходячий продукт культивирования.

Стараясь сохранять самообладание, он присмотрелся к окружающим – всеобщее выражение блаженного идиотизма на лицах, холеность фигур и леность движений. Генезис и селекция. Короче, маразм. И Сергей отличался от них только тем, что пока еще осознавал кошмарность этой ухоженной оранжереи.

– А что – живут же китайцы! – неплохая идея.

Связно думать становилось все сложнее. Кровь и мозги равно превращались в кисель. «Я одурманен, я заражен, плевать – так должно быть. И поэтому так будет лучше…». Круг замыкался. Мысли выстраивались в ряды всеобщей упорядоченности. И стройными рядами…

Вокруг расцветал мир, где правильные люди совершают правильные поступки. Категорический императив. Его стошнило.

– Стоп! – заорал он себе из последних сил. – Stop! – повторил он еще раз, когда увидел спасительную плешь в этом цветущем месиве. Внутри почти правильного круга росло несколько чахлых сорняков и серо-голубая поросль, похожая на мох или плесень. Подумать только, что запустение и гниль могут вызвать у нашедшего их такую бешенную радость!

Подойдя ближе, Сергей обнаружил внутри круга предмет, по форме напоминающий его амулет, вздрогнул и сунул руку в карман – амулет был на месте.

– Вот те на… – только и сказал. И нагнулся, чтобы поднять эту штуковину.

При ближайшем рассмотрении она оказалась скомканной упаковкой противозачаточных таблеток. Пластик потрескался, и часть содержимого выкатилась наружу. Вот и ответ – адское снадобье во спасение человечества. Оставалось только донести его людям. Только как отыскать их в этом дендропарке?

Невесть откуда взявшийся павлин с размаху угнездился ему на плечо.

– Отстань, птица, – попытался тот отмахнуться. Но не очень-то получилось. Хватка не слабела, скорее наоборот, птица раскачивалась и, удерживая равновесие, еще сильнее впивалась в плечо.

– Вставайте, гражданин, – сказала она человеческим голосом. – Вставайте, пора. Приехали.

Сергей поднялся и, все еще не понимая, где находится, вышел из вагона.

«Если сон был в руку, – думал он, двигаясь по залу подземки, – то, что же тогда у меня в руках?» И потом уже начал перебирать в голове постулаты философии Федорова, мол, к чему рожать новых человеков, если под ногами столько жизней, давайте-ка лучше воскрешать предков и восстанавливать память поколений. Некромантия – двигатель спокойствия…

А что? Зло – первооснова созидания. Забавное наблюдение. Каин – первый урбанист укокошил собственного брата-бездельника. А Люцифер – сподвижник Божий и Носитель света, восстав, превратился в дьявола с рогами и копытами. Когда это с ним случились такие метаморфозы – особенно хвост – до или после?

– Я это так – «про образ и подобие», – на этой точке упокойных рассуждений ему на ногу наступил полный субъект средних лет и начал пространно извиняться.

– Ничего, – улыбнулся Сергей, обрадовавшись, что его злоключениям, похоже, приходит конец. Не тут-то было! В следующий миг он почувствовал в том кармане, где должны были лежать его находки, инородную руку, резко обернулся и увидел спину в длинном сером пальто, степенно удаляющуюся в толпе пассажиров. Амулет и кольцо, впрочем, остались в кармане вместе с мятой пачкой противозачаточных таблеток. «Повезло». На всякий случай он нацепил кольцо на большой палец левой руки, а амулет завернул в выуженный из внутреннего кармана лист плотной бумаги и, упрятав сверток поглубже, застегнул карман. «Повезло», – повторил еще раз. С этими мыслями он и направился к дому. Повезло? Кто знает....

Добравшись до квартиры, Сергей скинул одежду и залез под душ. Теплые струи дарили блаженное ощущение собственной материальности. Он выключил воду и оглядел себя в зеркало: «Да, существую! Хорош собой…Ну, и так далее…» Вылез и, закутавшись в темный махровый халат отправился пить кофе. Потом было глубокое кресло и приглушенная музыка струнного квартета. Блаженство обыденности.

Стараясь сохранить ощущение закатного бриза на берегу южного моря, которое выводили переливы мелодии, Сергей сначала долго разглядывал рисунок кольца на пальце, потом поднялся взглянуть на вторую часть своих сокровищ. Выудив из кармана сверток, он извлек амулет и принялся его рассматривать.