Сергей Васильцев - Лабиринт №7

Зеркало, перед которым стояла Анна, досталось Сергею от деда. А откуда получил его тот – Бог ведает. Это было не просто зеркало. Это был знак перехода. За его поверхностью иногда угадывались ступени лестницы вниз и дверь, приоткрытая в никуда. Странно, что это видел только он.

Однажды Сергей швырнул в зеркало подсвечником, и сетка трещин исчиркала край изображения, которое все равно продолжало существовать. «Знак перехода. Зазеркалья мне еще не хватает, – зло подумал парень, – Впрочем, про метро тогда кто же знал… Выходит, наследственность. Попробовать что ли?» Поменять треснутое стекло он так и не решился.

– Ну, все, – Анна закончила макияж и начертила на зеркале ряд цифр губной помадой. – Увидимся! – Чмокнула его в щеку и выскользнула из квартиры.

– Tempora mutantur et nos mutantur in illis (Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними)! – напыщенно проговорил хозяин дома, защелкнув замок. – И все-таки, что же делать?

Покопавшись немного в себе, он решил, что отношение к своей давешней гостье можно определить термином «влечение», и это неплохо. Почесал в затылке, зевнул и пошел разыскивать потерянное письмо. Но оно как сквозь землю провалилось. Зато, порывшись в прикроватной тумбе, Сергей обнаружил там первое послание, которое на самом деле было вторым. Глаза пробежали по бумаге, выхватив несколько строк:

«Сейчас ехали по Городу – такой туман. И Город такой странный, и очень красиво. Я бы погуляла с тобой по такой погоде. Все такое инопланетное, еле слышное и еле видное. Вот Сестра и усвистала гулять куда-то. А на меня нашло задумчивое настроение…»

– Вот-вот, – сказал он себе. – Навеял на себя дымку загадочности и блуждаю в ней как ежик в тумане…

И все-таки существование женщины, писавшей эти письма, не давало ему покоя. Даже если бы захотел, он не смог выкинуть из головы мысли о ней.

– В конце концов, я – тривиальный мужчина и хочу, чтобы меня затащили в постель! – начал он зачем-то оправдываться и понял, что не очень-то в это верит. Он достал мобильник и стал списывать в его память цифры с зеркала и удивился, заметив, что их набор в точности повторяет дату его рождения: 189-19-73.

Сергей не успел придумать, чем ему занять выходной. Затарахтел телефон.

– Чего не звонишь? – угадал Сергей Сашкин голос.

– Я?

– А кто же? Мог бы хоть поинтересоваться, как друган домой от тебя добрался.

– Ну и как?

– А хреново! Попался какой-то мозгляк, и мы с ним чуть не до утра лясы точили. У, каркалыга!

– Не понял. Зачем точили?

– А выпимши я был, если ты не помнишь. Общения не хватало. А ведь мороз на улице, между прочим. И почему в подворотнях всегда так холодно?

– Так вы на улице?

– Дошло. Ты что думаешь, я совсем съехал, кого попало домой таскать.

– Ну и как ты?

– Астения у меня!

– Как зовут? – переспросил Сергей.

– Хандра и температура для бестолковых. Короче…

– Уже еду.

– Водки много не бери! – и гудки в продолжение.

Сергей уже прижился к этому миру и теперь точно знал, куда направиться. Выглянул в окно, отгадал в ряду припаркованных во дворе машин свою Тойоту и предпочел общественный транспорт. Ехать в метро он не решился – покатил на маршрутке, занял место в углу салона. Сидел и думал.

«Кто я теперь? Вернее, какой я теперь? Разве этот вопрос должен меня интересовать? Наше сознание впитывается в предоставленную ему цепь обстоятельств как мицелий гриба в приютившее его дерево. И уже поэтому оно – сознание структурирует себя согласно измерениям развертывающегося перед ним времени и пространства. И что меняется, если пространство становится несколько больше, если оно начинает почковаться как инфузории-туфельки в придорожной луже? Разве это дает мне дополнительную свободу? Конечно же нет! Свобода, если только она – не фигура речи – это порыв – скачок от одного статуса к другому. И поэтому ее (свободу) подменяют понятием воли, намекая на способность совершать такие скачки один за другим. Но статус при этом все равно никуда не девается, иначе не было бы опоры. И опять же всегда существует смерть. Ее не стоит принимать за опору – за «критерий существования» или «точку отсчета». И все же она есть, и за ее пределы ничего не возьмешь. Память потомков – очередной фетиш, на который не стоит обращать внимание. Но время в этом случае смешивается с сиюминутностью. И я остаюсь в этой сиюминутности, ставя во главу угла только желания и поступки. И поэтому теряю протяженность времени, подменяя его протяженностью новых пространств. И это свобода? Нет! Это возможность улизнуть, то есть слабость. Свобода не может быть слабостью. И, значит, все возвращается к Эклезиасту, что «ежели я Любви не имею…» Вот тут-то и значится мой главный вопрос, на который мне никак не отыскать ответа».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.