Бранвена Ллирска - Песнь Серебряной Плети

– Чем же ты так насолил собственной дочери, что она уготовала тебе подобную судьбу? – как-то возмутительно проникновенно проговорила подменыш.

– Чем насолил? – растерянно повторил за ней Киэнн. – Ну, скажем так, я оказался изрядной занозой в заднице. И у Аинэке девять лет не было возможности сию занозу оттуда извлечь. Кто хочешь взбесится, а мое чадо никогда не отличалось ангельским нравом. Но объяснить это так, чтобы мир встал с головы на ноги, довольно непросто. Лады, попробую. Думаю, для начала тебе нужно знать кто такой король Маг Мэлла и что такое Глейп-ниэр.

Он напряженно потер переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Глейп-ниэр… А что она, собственно, такое? Сумеешь объяснить? И нужно ли это делать? Ты же только все крепче затягиваешь удавку на собственной шее. Какой тебе от этого прок? Еще ведь, наверное, не поздно сочинить душещипательную байку для легковерных. Что-нибудь про страшную ведьму Алисон Гросс… Или проклятье кольца Нибелунгов…

Голос профессора Северо-Западного университета мисс Мелани Флетчер выдернул Киэнна из внезапно и незаметно нахлынувшей дремоты:

– А это имеет какое-то отношение к скандинавской легенде о пленении Фенрира?

Ну вот, она тебе уже сама подсказывает. Киэнн тряхнул головой. На хрен все! Ты и так, считай, мертвец. Сдохнуть от клыков неведомого чудища или от рук одной маленькой глупой девочки-подменыша? – Может быть, второе даже приятнее.

– Это такой охренезный волчара с глазами как мельничные колеса, который в день всеобщего трындеца сожрет солнце с луной и закусит задницей Одина?

Подменыш чуть покривилась, но кивнула:

– Да, примерно так.

– Не думаю. Хотя, пес его знает, может, и имеет. Глейп-ниэр имеет нас всех, и отношения, я думаю, тоже поиметь может.

Он глубоко вдохнул и начал:

– В общем, Глейп-ниэр – это то, что короли Маг Мэлла носят вместо короны. Но только корона – в общем-то, бесполезный кусок металла, а Глейп-ниэр – артефакт чудовищной силы. Выглядит она довольно-таки невзрачно, я бы сказал, непритязательно. Тоненькая серебряная цепочка без замка. Футов пять-шесть в длину – длинная такая, опоясываться можно. Шелковистая на ощупь, легкая как воздух, текучая как вода. Ничем прочим, казалось бы, не примечательная. Тусклая, почти без блеска. Откуда она взялась – сдается мне, никто не знает. До того, как она попала в руки к моим далеким предкам, ею вроде бы владели древние короли фоморов. Знаешь, кто такие фоморы?

Девушка быстро кивнула:

– Демоны моря.

– Можно и так сказать. Те времена успели обрасти легендами: кто-то считает их Золотым Веком Маг Мэлла, кто-то говорит, что не было времени мрачнее и кровавее. Когда последний король фоморов умер – а было это, как ты понимаешь, очень давно – разразился страшный Мор, и тысячи фейри полегло без видимых на то причин. А потом Глейп-ниэр оказалась в руках сидов из рода Дэ Данаан. Моего рода.

– Вот так прямо сама собой и «оказалась»? – сложила губы в скептическую усмешку учительница истории.

– Слушай, я не знаю. Я твою профильную дисциплину тут у себя через пень-колоду учил, так что выжимаю для тебя все, что только могу. Так что не жалуйся на страдательный залог и все такое прочее. Так вот, суть в том, что именно Глейп-ниэр дарует власть королям Маг Мэлла. Причем не символически, а буквально. Тот, кто ее носит, способен повелевать разумом и чувствами окружающих. Все, что ему нужно сделать – это коснуться цепочки пальцами, а затем выбрать цель и воздействие.

– Какое воздействие? – осторожно уточнила подменыш.

– Любое, пупсик, – хищно оскалился Киэнн, внезапно войдя во вкус. – Ну как, больше физическое, конечно. Вдруг одним махом привить хорошие манеры или научить китайской грамоте вряд ли получится. Но в целом – ассортимент ограничен только природными наклонностями и талантами владельца. Ну и его воображением. Можно и банально головой об стенку, как меня. Можно и что-то позатейливей организовать, вроде внутреннего кровотечения, непроизвольного мочеиспускания или, там, внезапного самовозгорания. Можно переломать кости или заставить лизать раскаленное железо. Можно выгнать порядочную девушку из дому посреди ночи, в туфлях на босу ногу, так, чтобы она шесть часов толкалась на перроне, поджидая некого кобельеро с замашками аристократа…

Подменыш вспыхнула, гневно сверкнула глазами, снова прикусила губу и отвела сердитый, но, вместе с тем, все еще виноватый взгляд. Киэнн цокнул языком:

– У тебя не было ни единого шанса, подменыш, поверь. Эта штука ломает волю только так, любо-дорого смотреть. Не знаю, можно ли ее использовать во благо – не пробовал, честно. Но прежде всего Глейп-ниэр настроена на боль. Боль и подчинение. В народе ее еще кличут Серебряной Плетью. – Он поморщился, вспоминая совсем недавнее свидание с яростным жалом Глейп-ниэр. – И не даром.

– И что, – подменыш опять зло прищурилась, точно качели, на которых они болтались уже битый час, снова мотануло в сторону столба с оголенной проводкой и знаком «не влезай, убьет», – она была у тебя, ты вертел всех, как хотел, а потом просрал свое счастье? Пропил, в карты проиграл, вороватые хоббитцы стянули?

Дело подходило к самому сложному и неприятному, но Киэнн решил не тянуть волынку. Разбежался, так уж прыгай, не позорься.

– Ну, тогда бы, наверное, охотились не за мной, правда? – натужно улыбнулся он. И, прежде чем она начала возражать, быстро продолжил: – Аинэке получила Глейп-ниэр по праву наследования. Так заведено. По давнему и непреложному закону правитель передает Серебряную Плеть наследнику, а сам кладет голову на плаху. Потому что за такую неограниченную власть, какую дает Глейп-ниэр, нужно платить. Дорого платить. Жизнью.

На этот раз его собеседница определенно растерялась:

– Подожди… – кажется, у нее в запасе были какие-то теории, может быть, даже аналогии из этого их фольклора, или чего там еще. – Король должен отречься, когда… Когда что? Совершает оплошность? Какой-то проступок? Или когда истекает его время? По прошествии…

Киэнн мотнул головой:

– Когда его наследник сочтет нужным. И все.

«Врешь! – кричали ее глаза. – Ну, врешь же! Не может быть, чтобы причина только в этом! Скажи, что снова врешь!» Да я бы с удовольствием соврал что-нибудь более эффектное, детка. И если ты меня сейчас спросишь, почему – я все-таки совру. Еще не решил что, но за мной дело не встанет.

– То есть, это просто дань традиции? – с робкой надеждой спросила она, должно быть, все же решив принять сказанное на веру. – Или снова магия?

– Магия, – подтвердил Киэнн.

– И ты отказался умирать, да? Не захотел принести себя в жертву? Чего бы это не стоило?

Киэнн с готовностью кивнул, в очередной раз подивившись и даже немного испугавшись ее проницательности: