Юля Лемеш - Хранитель времени

Прошуршав до моей голой лодыжки, многоножка выжидательно замерла. Очевидно, она раздумывала, как поступить с непредвиденным препятствием. Я почти поверила, что она проползет мимо. Даже не дышала – ждала, когда она свалит. Но тварь решила иначе. Она целеустремленно начала обходить мои ноги по кругу. Первое кольцо. Как я и предполагала, от прикосновения меня настиг канун обморока. Ножки только выглядели как орудия для щекотки. На деле они оказались шершавыми как наждак. Потом возникло второе кольцо. Когда шевелящееся тело дошло до моих шорт, я закричала. Орала и судорожно пыталась вспомнить последние слова Голоса, но память отшибло напрочь. Забыв про все на свете, я вырывалась, падала, каталась по полу, пока не обессилела.

– Что сказал мне этот гад на прощание? Представление? Точно – «не забывай про представление».

Многоножке нужно спеть? Прочитать монолог Гамлета? Сплясать я уже точно не сумею. Животный, первобытный ужас парализовал мозг до стеклянного состояния.

Тварь туго спеленала меня до пояса. Попыталась захватить руки, но они были раскинуты в разные стороны в попытке уползти, и она решила не тратить на них время. Какого черта она так воняет? Какого черта я не могу понять смысл слова представление? Лица коснулось что-то похожее на струны. Не могу я это видеть. Закрыв глаза, я вспомнила себя на представлении. В цирке. Который жутко не любила в детстве. Панк что-то говорил мне про цирк. И про меня в цирке. Но что? Что мне там не нравилось. Нет, что мне нравилось хлопать в ладоши.

– Ну и хрен с тобой. Сволочь ты, – заорала я Голосу.

Мои аплодисменты прозвучали жалко. Так живая рыба бьется об разделочную доску.

Многоножка задумалась и сползла с моего лица. Пошуршала и затихла. Тело не сковывало ничего. Я поняла, что свободна. И валяюсь как бревно, хлопая в ладоши.

Открыв глаза, я увидела крошечное нервное насекомое, улепетывающее под плинтус. Они всегда так поступают.

Вокруг был свет. Я вся в него окунулась. Теперь он медленно испарялся, поедаемый темнотой. Только буква на левой ладони сияла почти неоновым сиянием.

Идти дальше мне окончательно расхотелось. Зато очень хотелось в туалет. Была мысль надуть лужу прямо в коридоре, чтоб утопить насмерть всех насекомых. Но невидимое присутствие Голоса меня остановило. Хоть я его не вижу, он наверняка за мной наблюдает. Стукаясь об стены, добежала до комнаты с роялем, схватила забытый фонарик, пнула пакет с соком, выругалась самым отвратительным из известных мне ругательств и заперла дверь.

Мобильник тренькал, не переставая.

– Привет! Ты куда пропала? – голос Дэна звучал без особого опасения за мою судьбу.

Понятное дело – наотдыхался, насмотрелся на красоты Норвегии, наелся всего вкусного. Ему сейчас Питер и мои проблемы казались нереальными. Ну и к чему грузить счастливого мальчика запутанной историей, похожей на бред? Не хочу и не стану ему ничего говорить. Главное – отвечать как можно спокойнее. Обычно. Как всегда. Как заскучавший слегка обиженный ребенок.

– Нормально. Только я пока у Вовы живу. Временно. Я тебе потом все расскажу, ладно? А как ты?

Мои прогнозы оказались верными – красоты, горы, леса, еда и много достопримечательностей. И еще – посещение антикварных магазинов. В которых он на последние деньги накупил столового серебра. У меня челюсть отвисла, когда он про серебро это сказал. У него даже по телефону голос звенел от счастья.

Дэну вообще денег давать нельзя – он тут же их потратит.

– Такие выгодные покупки, я просто не смог удержаться.

– Ты же на банкет откладывал? На банкет после защиты диссертации! У тебя даже костюма нет! Штаны драные, а сам будешь есть серебряными ложками-вилками. Сибарит какой-то, ей богу.

– А вот не надо мне настроение портить! Я потом что-нибудь придумаю. Или почку продам.

– Снова мою?

– Конечно. Мне свои еще пригодятся.

Поговорив еще немного про лосятину и китятину, продаваемую в обычных норвежских магазинах, мы снова поцапались из-за банкета.

– Что ты ко мне привязалась? Может, я завалю защиту и тогда вообще все будет замечательно. Меня загребут в армию и ты станешь писать мне любовные письма. Чтоб никто ничего не заподозрил. А еще лучше – мы поженимся. Из меня получится превосходный муж. Ну как тебе такая перспектива?

– Завалить защиту ради экономии?

Кокетливый неврастеник, вот кто он. Ведь он всегда лучший. Я про науку и учебу говорю.

– На велике каталась? – ревниво поинтересовался Дэн перед прощаньем.

Вот странно – я про велик совсем забыла. Дэну Питер из Норвегии кажется иным миром, а мне моя квартира кажется как из другой реальности. Хотя я прямо сейчас вижу ее из окна.

– Дэн, ты ведь все-все знаешь. Скажи мне – что за нерусская буква, которая смахивает на куриную лапку?

Поразмыслив пару секунд, Дэн предположил, что я спрашиваю про руну. Которую он обозвал альгиз. И посоветовал не увлекаться всякой хиромантией.

Телефон всхлипнул и сдох. Я зарядить его забыла.

Знал бы Дэн, почему я про букву эту неотмываемую спросила. Терла я ее и мылом, и щеткой для мытья посуды – не исчезает. Одно радует – на свету она почти незаметная.

Отыскав на полке книжку по руническому гаданию, я быстро выяснила, что Дэн как всегда оказался прав. Руна и в самом деле звалась альгиз и толкование ее звучало более чем странно.

– Так-так, защита от вторжения внешних вредоносных сил, усиливает способность предчувствовать опасность. Это мне нравится. Дальше фигня какая-то – осторожность станет вашей защитой. В общем, меня теперь гарантированно защитили. Какой-то тростник и лось почему-то. Теперь моя ладонь – зеркало для воина-духа.

Больно надо чтоб всякий воин мне в ладонь таращился.

Потом я перечитала этот бред еще раз и решила, что воин духа теперь я и есть. Это знание не утешало, но сулило какие-то неясные перспективы. Хотя толкователь и утверждал, что моя защищенность похожа на прут засохшего тростника или рога лося. Что по идее должно поддерживать вокруг меня какое-то свободное пространство. Как я и предполагала, руна имела и перевернутое положение.

Кто б сомневался – рукой вертеть можно очень даже по-разному. Уязвимость, обман и прочие страсти. Плевать я на них хотела. Ведь тут такое дело – смотря с какой стороны глядеть. А с моей – я всегда окажусь под защитой.

На этой мысли я успокоилась.

– Эагааа, ть афуя, – Вова рычал как лось во время гона.

Лучше схожу глянуть, что с ним стряслось – не то он и дальше орать будет.

Вова с какого-то перепугу пожелал надеть свою косуху, но не снял ее с вешалки. И теперь висел, растопырив руки как мощный цыпленок табака. Судя по его обвисшему телу, самостоятельно не выдернется. А отцепить безвольную тушу с вешалки я не смогу.