Мишель Альба - Инквизитор

– Хорошо. Тогда, что это? – Валерио нахмурился. Определенно, он запутался, что не повлияло на его замысел излечения от "заразы", даже если ему придется пойти на крайние меры, – ведь это же вы заманиваете меня туда, в огонь. И это из-за вас я в язвах. Вам это до сих пор не понятно?

– Не совсем. А, поэтому, мне необходимо проконсультироваться с Ирене.

– Кто это?

– Моя однокурсница и коллега. Но она, в силу некоторых обстоятельств, изменила направление деятельности, став психотерапевтом-экстрасенсом. Ну, так как?

Она надолго исчезла тогда.

В тот день – день рождения Ирене – Доменик вызванивала ее с утра, каждый раз натыкаясь на вежливое предложение автоответчика повторить попытку связаться с абонентом позже.

Попытку повторила. И не один раз в течение дня. С тем же результатом. И это в свете вчерашних длительных переговоров о совместной стряпне к праздничному столу, для чего Доменик свернула "в трубочку" все дела, освободившись пораньше.

Бесполезно отстучав в запертые двери ее дома, она помчалась в клинику, где Ирене работала психоаналитиком. Но все попытки выяснить, куда она подевалась, закончились ничем.

Единственная информация, добытая Доменик через третьи руки, тоже мало что проясняла – Ирене уволилась, а, вернее, взяла бессрочный отпуск после того, как сегодня утром получила некий конверт из лаборатории.

Доменик бросилась туда, но ее выпроводили со словами о конфиденциальности информации, не вправе быть разглашенной без согласия Ирене.

– Да посмотрите на меня. Вы, что, меня не узнаете? А, если с ней что случилось? Ну, не в полицию же мне обращаться.

Один из лаборантов, Паоло, безразмерных объемов рыжий детина, над которым периодически подшучивали, грозя пристроить к лаборатории еще как минимум двадцать метров для расширения живого пространства, ощутимо недостающего, когда тот заступал на свое рабочее место, сжалился над Доменик, "предположив", что, вероятно, Ирене уехала в Римини, к родителям.

– Ничего мне не сказав? Как такое может быть?

– Девочка моя, – Паоло ручищей размером с лопату по-отечески погладил Доменик по голове, – все бывает в жизни. И это тоже.

– А это как раз нет, – она сердито отпихнула его руку. К Ирене постулат Паоло никаким образом не относился.

После того, как Таддео "позаботился" о них, Доменик растерялась – что делать? Подаренными откупными – а сумма, действительно, была не маленькая – она могла воспользоваться только через пятнадцать лет, когда Лудовике исполнится восемнадцать. То, что презентовали ей лично, хватило лишь на выплату остатка ссуды за дом. А жить на что?

Ее доходы покрывали оплату университета – а впереди еще год доучиваться на первую степень, которой она не собиралась ограничиваться – с небольшим остатком на все мелкие нужды. Чтобы взять няньку для Лудовики и речи не было – та "съела" бы этот остаток.

И обратиться-то было не к кому – родителей Доменик не знала, а, соответственно, и родственников, как непременную добавку к семейному "салату".

И вот тут ее жизнь разнообразилась, и, весьма заметно, с появлением Ирене.

– Никак не пойму. То ли кукла, то ли ангел. Вы позволите присесть рядом с вами, сеньорина?

Луди, постоянная спутница Доменик на большей части лекций, прижалась к "мамми", хлопая длиннющими ресничками на втеснившуюся рядом тетеньку с горой книг. Одна из них в яркой разрисованной обложке, в основном, с набором гастрономических деликатесов, включая нелюбимый ею куриный шницель, шлепнулась на ее коленки.

– Милое создание, я не очень отвлеку вас от Харольда Маслоу, если предложу вам шоколад "Бачи"? Не отказывайтесь. Этот продукт, как нельзя кстати, вписывается в его теорию.

Доменик согласно кивнула на вопрошающий взгляд Лудовики.

– Ну, что? Будем знакомиться? Ирене.

Из аудитории они вышли уже подругами с Лудовикой посередке, ухватившейся для равновесия и за палец вкусно пахнущей тетеньки.

Ирене решительно воспротивилась упадническому настроению Доменик:

– Вы, что это, сеньора? Спокойно! За тебя ТАМ уже все решили! Тебя ждет блестящее будущее! И скажи "спасибо" папашке этой девицы. Такую не каждый может сообразить.

Ирене кивнула в сторону Луди, сосредоточенно выясняющей отношения с очередным свалившимся на нее подарком от ее новой "подружки" – какой из этих смешных башмачков на передке с мордочками лисят левый, а какой правый? Лисята ведь одинаковые.

Доменик со временем приспособилась к сумасшедшему распорядку своей "одинокой" жизни, где, ну, может быть, полчаса в день уделяла сетованиям по поводу функций мамы и папы в одном лице, но и эти жалкие минуты вскоре ушли на более насущные проблемы – защита диплома, первый класс Лудовики, работа над докторской…

Если бы не "Вы, что это, сеньора?", звучавшее каждый раз, когда Доменик впадала в уныние, она, наверняка, притормозила бы на каком-то этапе своей деятельности. А, действительно, что это она?

Жизни так мало, а планов так много.

Доменик отправилась вслед за Ирене в Римини. Ей определенно не хватало "Вы, что это … ".

Но и здесь той не оказалось.

Мама подруги, сеньора Джалина, мягко отказалась обсуждать тему загадочного конверта, предпочитая беседовать о… Тибете и Далай Ламах:

– Как вы думаете, там не холодно?

Ирене вернулась через пять лет.

– Мам, лисят помнишь?

– Каких лисят?

– На моих малышовых туфлях.

Доменик торопилась допечатать последние строчки

завтрашнего выступления на кафедре и не особенно вникала в вопросы Луди, обычно трепетно оберегающей ее монолог с компьютером.

– А что с ними?

– С кем? С лисятами или с туфлями? – дочь, вероятно, решила до конца разоблачить историю своего гардероба.

Чтобы не разочаровывать ребенка вынужденным первенством программы "Word", ответила:

– Мне помнится, они были неразлучны.

– А кто мне их подарил, помнишь?

Доменик, на этот раз пропустив мимо ушей очередной вопрос Лудовики, задумалась, подыскивая наиболее верную формулировку заключительного тезиса.

– Вы, что это, сеньора? Вам напомнить, кто подарил?

Странно изменившийся тембр голоса дочери вывел

Доменик из задумчивости. А, вскользь брошенный взгляд в ее сторону, поставил жирную точку на так и не сформулированном тезисе.

– Господи! Ты?!

– Я, дорогая, я. Или ты успела меня забыть? Как тех лисят?

Доменик повисла на Ирене. Завидно похудевшей, от чего "гордость курса" – выдающаяся во всех отношениях грудь – вызывала еще большую гордость. Изменения коснулись и "бича" женщин всех возрастов – кожа, будто впитавшая золотистую пыльцу, светилась и дышала легким девичьим румянцем, явно, не искусственного происхождения.