Феликс Сергеев - Где-то за окном

— Это понятно. Непонятно на чём лететь.

— Смотри!

Лумиэль разжал пальцы левой руки и гордо улыбнулся.

Змей рванулся вдаль, унося за собою освобождённую верёвку, но ещё через минуту дёрнулся, выбрав её до конца.

И в этот момент мизерный, только что едва различимый на небесном фоне кусок ткани начал увеличиваться в размерах, раскрываясь, как будто раскладная японская игрушка из бумаги. Блёклая, похожая по цвету на облака окраска скрадывала детали, не позволяя точно рассмотреть конструкцию, но два громадных крыла и высокий, в треугольных зубцах киль были видны достаточно отчётливо.

— Хей! — С этим криком Лумиэль рванулся по дороге. Он высоко подпрыгивал, похоже, что привязь ощутимо тянула моего товарища за собой.

Ещё пара секунд — и он, соскочив с края скалы, начал двигаться вверх и вперёд.

Верёвки в моих руках дёрнулись, и я побежал в том же направлении, думая о том, как бы не оступиться и не упасть — сила натяжения была такая, что меня запросто могло потащить по камням.

Почти одновременно я услышал взревевший за поворотом мотор — похоже, мы успели буквально в последний момент.

Где-то за полтора метра до края дороги я подпрыгнул, прижав колени к груди. Запнуться в последней момент о лежащую на краю груду камней мне совершенно не хотелось.

Это оказалось сделано слишком рано — прежде чем окончательно оказаться в воздухе, задняя часть моего организма пропахала по каким-то острым краям, порвав штаны и расцарапавшись до крови.

Впрочем — уже неважно — мы летели, поднимаясь вверх со скоростью хорошего лифта.

Я скосил голову, пытаясь заглянуть себе за спину.

Автомобиль преследователей остановился в конце дороги, но из него даже никто не вышел.

Наверное, его пассажирам было очевидно, что стрелять в нас в таких условиях — просто переводить патроны.

44 Кирилл Костин, *** ** * ** июня 2024 года, Москва

Манекены пытаются уйти за пределы закрытой зоны — команды Разметки на стенах коридора не дают им возможности подчиниться приказу охраны. И потому люди в штатском довольно жёстко укладывают безумцев на пол, оглушая ударами по голове.

Похоже, что они знают как поступать с людьми в подобном состоянии.

Мы же с Белкой стоим на коленях и держим руки сцепленными на затылке.

Алёна, так и не пришедшая в сознание после нашего "перелёта" лежит на полу у моих ног.

Там же валяется и жезл — применить его не было ну просто никакой возможности.

Не успел.

Люди в штатском подходят ближе, один из них извлекает откуда-то наручники и тянется к моим рукам.

— Сейчас — Белка говорит это слово на грани слышимости, не шевеля губами.

Мне непонятно, какое может быть "Сейчас" в такой ситуации — даже если считать, что стрелять в такой тесноте никто не будет, опасаясь попасть в своих. Соотношение сил — шестеро накачанных профи против одного спортсмена-любителя и одной хрупкой девчонки — не оставляет нам никаких шансов.

Но у Белки — другое мнение по этому поводу.

Тёмный пластик наручников уже пытается защёлкнуть мою левую руку, но внезапный удар отбрасывает охранника на стену. И он медленно оседает вниз, потеряв сознание.

Тянусь к упавшему на пол жезлу — но раньше, чем я успеваю его схватить, на меня обрушивается удар резиновый дубинки — и я едва успеваю отклониться, приняв его на плечо вместо затылка.

Вставая, пробую захватить руку нападающего и кинуть его через бедро.

В ответ меня начинают душить, заведя дубинку ниже подбородка.

Ещё несколько секунд — и мой соперник, получив удар по голове, падает на пол.

Я оглядываюсь вокруг и обнаруживаю, что противников у нас больше не осталось.

Охранники лежат безвольными и недвижными кучками тряпья в лужах крови. У двоих видно порванное горло.

Перевожу взгляд на Белку — красный, влажный на вид язык облизывает кровь с её губ, огибая длинные и острые на вид клыки.

Она пожимает плечами.

— Пойдём отсюда быстрее.

Убираю жезл в карман, поднимаю Алёну на руки, и мы рысцою бежим в сторону выхода.

Больше по дороге нам не попадается ни одного человека.

Нет никого и в машине, которую мы обнаруживаем невдалеке от границы закрытой зоны.

Как и было обещано Белкой, её заранее парканули на наиболее вероятном направлении нашего отхода.

Москва кажется вымершей — в ярких утренних лучах встающего солнца мы не видим ни прохожих, ни проезжающих автомобилей.

45 Александр Солодов, день 20 июня, Северная Италия

Я никогда даже и не думал, что планеры способны летать на такой высоте.

Лумиэль маневрировал, вертясь на восходящих потоках, отклоняя полёт то вправо, то влево — как было видно, он стремился не попасть внутрь облаков. И, наконец, мы прорвались выше облачного слоя. Совершив последний разворот, Лумиэль взял курс уже во вполне определённом — но непонятном мне направлении.

Я попытался сориентироваться по солнцу — но после долгих попыток что-то сообразить — сдался. Моих ошмёточных познаний в области навигации на это явно не хватало.

И то хорошо, что манёвры почти прекратились — во время нашего подъёма меня всё время заносило по широкой дуге туда и сюда, и я с трудом удерживал свои нити разведёнными в стороны. Вдобавок, воздушный поток постоянно пытался повернуть меня наподобие флюгера — и я не сразу нашёл такое положение тела, чтобы и висеть можно было, не напрягаясь, и чтоб не закручивало. Что удивительно, нити-паутинки совсем не резали кожу, хотя будь на их месте обычная, полимерная леска — ладони мои давно были бы уже в крови.

В первые минуты полёта в голове мелькнула шальная мысль — что преследователи вызовут сейчас те самые полицейские автожиры или ещё какой-нибудь другой летательный аппарат. Но довольно быстро я понял, что на этом бескрайнем пространстве обнаружить нас просто нереально, а представшая перед моим мысленным взором сцена воздушной погони — скорее навеяна видеобоевиками.

Минуты шли за минутами, складываясь, по моим ощущениям, в часы.

Но Лумиэль всё летел, как я надеялся, не сбиваясь с выбранного им пути.

Периодические повороты-подъёмы влево-вправо вверх-вниз, давали основания думать, что он не заснул, а напротив, внимательно следит за воздушными потоками.

Временами нас потряхивало и вслед за этим следовало медленное утомительное кружение по спирали —

восходящий воздух давал возможность снова набрать постоянно терявшуюся высоту. Но каким образом Лумиэль выбирал направление, возвращался к нужному маршруту после этих подъёмов — я так и не смог понять.