Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Исключив подъезды, я, тем не менее, пробежался по крышам, соблюдая необходимые меры предосторожности – ступая тихо, до звона в ушах вслушиваясь в темноту и держа наготове пистолет. Ах, мой милый Августин, – то бишь, пардон, Гаврила, – все пройдет. Дай только добраться до тебя.

Но Сотникова там не оказалось. Только с десяток кошек растворились в темноте, не желая, чтобы их видели – и все. Правда, на второй крыше меня вдруг остановило пыхтенье и звуки, весьма напоминающие звуки борьбы. Я тихонько прокрался в подозрительном направлении, поплотнее сжимая рукоятку пистолета, и выглянул из-за батареи воздушных колодцев.

Однако то, что я увидел, борьбой мог назвать лишь человек, согласный с тем, что гриб, мать его – это животное.

У люка, упершись в него руками, стоял мужик со спущенными штанами. То, что это был мужик, я понял сразу – он был такой большой, мускулистый и на редкость лысый, что на бабу не походил ни под каким соусом. С тылу к нему пристроился другой мужик, тоже со спущенными штанами. Половую принадлежность этого в темноте определить было не так просто, но я никогда не видел, чтобы баба пристраивалась к мужчине сзади. Во-первых, это неудобно и, мягко говоря, неосуществимо в физиологическом плане, а во-вторых, этого не бывает, потому что во-первых. Вот так.

Исходя из увиденного, я сообразил, что передо мной случка двух гомосексуалистов. Какого хрена они в такой поздний час забрались на крышу одиннадцатиэтажного дома, когда вполне можно было потрахаться внизу, – все равно ночь стояла темная и прохожих было мало, – не знаю. Да и не мое это, собственно, дело. Пусть сношаются, где хотят. Мне бы, по-хорошему, развернуться и уйти при виде такого непотребства, но искушение было слишком велико. Я не испытываю никаких симпатий к педерестам – даже при том, что сутки назад наврал Анжеле про собственное ай-яй-яй с Ружиным. Может, именно поэтому сделал то, что сделал, а именно – вышел из-за своего бастиона, кашлянул в кулак и скромно поинтересовался:

– Э-э, извините, вы не подскажете, как пройти в библиотеку?

Здоровяк, находившийся в позиции трахаемого, дернулся в сторону. Возможно, дома его возвращения с затянувшегося заседания ждали жена и дети, и он испугался, что я – не случайный прохожий, томимый жаждой познания, а какой-нибудь не в меру любопытный сосед по лестничной площадке, который сразу пойдет и выложит все его доверчивой супруге.

На рывок партнера трахающий ответил ревом боли – его член оставался в заднице любовника и рванулся в сторону вместе с ней. Однако, будучи куда менее самостоятельной единицей, причинил этим движением кучу неприятных ощущений хозяину.

Я стоял и с интересом наблюдал, как они разбираются, где какая запчасть и кому она принадлежит, потом синхронно подтягивают штаны и тихо переругиваются при этом. Занятное зрелище, конечно, но до полноценной комедии все равно не дотягивало. Первый, которого трахали, поспешно сбежал в люк, а второй двинулся ко мне, угрожающе – насколько я мог видеть в темноте – стиснув кулаки.

– Ну, ты! – хрипло сказал он, и я подтвердил:

– Ну, я.

– Ты чего? Чего ты лезешь? Чего тебе надо? Не спится? Какого черта по ночам шатаешься? Зачем людям мешаешь? – он засыпал меня вопросами, и я протестующе взмахнул руками:

– Не все сразу! Я же ни хрена не запомнил! Если вас не затруднит, пожалуйста, повторите, пожалуйста, все свои вопросы снова и по слогам, пожалуйста, для особо тупых. Если вас, конечно, не затруднит.

– Издеваешься, да? – запоздало догадался он.

– В яблочко. Просто не смог удержаться. Уж ты извини бедного прохожего. Просто не люблю трахающихся котов и гомиков. Первые орут, вторые импотенцию навевают. Борюсь, как могу.

Педик довольно ловко прыгнул вперед, оказавшись рядом со мной, взмахнул рукой и уткнулся глазом в дуло пистолета. Охота подраться куда-то резко исчезла, он быстро отступил на пару шагов и поинтересовался дрогнувшим голосом:

– Ты чего это? Ты – кто?

– А я это, – сказал я, – до ветру выскочил. Старшина Пинкертон из полиции нравов. Вали отсюда, пока я тебе головку не отстрелил. А то ты не только сегодня – вообще никогда кончить не сможешь.

– Придурок, – поставил он диагноз, скрываясь вслед за своим дружком в люке. Я хохотнул. Ну, подумаешь – удивил. Ну, подумаешь – придурок. Да за неполных двое суток, проведенных в этом городе, я столько настоящих сумасшедших повидал!.. По сравнению с ними моя придурковатость – просто невинная несмышленость шаловливого младенца. Так что, собственно, он меня не особенно огорчил. Зато я немного расслабиться и слегка встряхнуться.

Снова оказавшись на улице, я осмотрелся. Эти два рейда не прошли безрезультатно, подарив догадку: если Сотников и засел где-нибудь в подъезде, то окно перед ним наверняка будет открыто. Во-первых, обычно они чистотой не блещут и рассмотреть сквозь них что-нибудь весьма затруднительно. Во-вторых, если даже предположить, что Сотникову до звездочек в глазах повезло наткнуться на незагаженный иллюминатор, он все равно должен был сразу открыть его, чтобы не совершать эту процедуру каждый раз, когда на пороге «Сибири» появится очередная жертва.

Это открытие значительно сужало круг поисков, хотя все крыши по-прежнему оставались за мной. Зато теперь можно было забираться на них не таясь и не переживая, что в каком-нибудь подъезде из темноты вынырнет бородатая физиономия промысловика Гаврилы и гнилыми зубами перекусит мне шейные позвонки.

Однако крыша следовала за крышей, подъезд с открытым окном – за подъездом, а никаких признаков дичи я обнаружить не мог. Впрочем, Сотникова лишь условно можно было назвать дичью, но легче от этого не становилось.

Пробежавшись по крыше последнего из намеченных под инспекцию домов, я спустился, имея на руках те же карты, что и до начала пробега – то есть пару пистолетов, желание встретиться лицом к лицу с Сотниковым и отсутствие последнего. Результат меня расстроил. Он был не то, чтобы нехорошим – он был бесстыдно дрянным. Охота затягивалась. Более того – я, кажется, потерял след. Открытие, куда менее забавное, чем открытие Колумбом Нового Света.

К тому же меня вдруг поразила страшная догадка. Со слов полковника выходило, что теория вероятности вполне могла подсунуть свинью в виде сектанта, проживающего в одном из только что подвергнутых досмотру домов. И этот гипотетический последователь учения Козодоя-Иванова легко мог предоставить квартиру в распоряжение своего старшего брата по вере, то бишь Сотникову. Конечно, домашние слегка огорчатся, но эта проблема, если учесть методы сектантов, вполне разрешимая. И Гаврила сейчас, не исключено, торчит у любого из открытых квартирных окон, время от времени постреливая из форточки.