Урбан Уэйт - Far Cry. Прощение [litres]

Это ощущение постепенно превращалось в навязчивую идею, и он часто останавливался и даже прятался за грядами камней, подолгу наблюдая из засады, напрягая слух в попытке услышать любой посторонний звук в журчании воды и шуме ветра. Он думал о «Вратах Эдема». Думал о мужчинах, поджидавших его в хижине. О призраках, которые могли его преследовать.

В некотором роде Уилл, конечно, спас Мэри Мэй, но это было вовсе не то спасение, на которое они могли бы рассчитывать. Когда мужчины спустились со скалы, Мэри Мэй по-прежнему обнимала брата. Уилл задумался о том, изменила ли смерть Дрю хоть что-нибудь. Был ли он вообще когда-то тем братом, каким его так отчаянно хотела видеть Мэри Мэй? Это чувство тоже было знакомо Уиллу. Он знал: то, что следует за ним под деревьями и вдоль реки, нельзя потрогать или удержать. К нему пришло осознание того, что он бросил дорогих ему людей. Это была вина и надежда. Воспоминания о жизни, которая вовсе могла не принадлежать ему. Он хорошо помнил это чувство. И теперь оно стало знакомо и Мэри Мэй. Он знал, как заблуждения в прошлом способны изменить будущее, и не мог винить девушку. Люди тысячелетия подряд совершали такие ошибки. Надежда для всех была одинаковой. Она толкала к переменам. Люди веками отвергали свое прошлое и очертя голову бросались в будущее.

На краю поляны протяженностью с четверть мили Уилл опустил свою сумку на землю. Со всех сторон это место было огорожено белоснежными березами и густым подлеском предгорий. Он подошел к реке и погрузил фляжку в поток, следя за тем, как пузырьки воздуха поднимаются к поверхности, а затем напился от души. Студеная вода бежала по его подбородку и клочковатой бороде. Пожалуй, он уже наполовину превратился в дикаря, хотя скорее всего был таковым, и когда Лонни пришел к нему с просьбой выследить медведя.

Прежде чем уйти из дома, в котором жил с женой и дочерью, Уилл забрал оттуда кое-какие припасы, и вот теперь он вскрыл банку фасоли открывалкой, позаимствованной там же. Он пробыл там ровно столько, сколько потребовалось, чтобы заполнить сумку, и ушел, не оглянувшись на прощание. Он понимал, что отбросить воспоминания все равно не получится. А вот Мэри Мэй еще только предстояло научиться с этим жить.

Солнце стояло высоко. Уилл сел, прижавшись спиной к рюкзаку и надвинув шляпу на глаза. Он доставал фасоль из банки голыми руками и забрасывал в рот, в то время как его взгляд постоянно следил за пространством в тени деревьев, берегом реки и грядой камней. Кто-то наблюдал за ним из леса. И это был не призрак.

Не делая резких движений, Уилл опустил консервную банку и подтянул винтовку к себе. Он был уверен: то, что охотится за ним, скрывается в кустарнике. Он заметил, как ветки дернулись, как будто там что-то пошевелилось. Охотник поднялся и подошел ближе, двигаясь как можно осторожнее. Он был готов бежать прочь или стрелять, в зависимости от того, что произойдет.

Сначала он заметил бурое пятно. Кустарник вновь шевельнулся, и теперь стал видел мех. Это был гризли, но Уилл не мог определить его размер, зато теперь точно знал, что не один. Ему вспомнился тот огромный медведь, которого он встретил сначала в грозу, а затем на берегу реки.

Возможно, зверь решил продолжить охоту. Охотник понимал, что он никуда не исчез, как не исчезали призраки или воспоминания.

Кустарник вновь зашуршал. Теперь Уилл слышал сопение. Это огромные легкие работали, словно меха, перекачивая воздух. Сбоку треснула ветка, и охотник едва не подпрыгнул, дернув винтовкой на звук. Он не знал, что там. Уилл многих убил в своей жизни – и тех, кто ходил на двух ногах, и тех, у кого их было четыре. Он знал, что всему есть цена. Он был грешником. Он лишь забирал, а отдавал обратно недостаточно.

Он подумал о своей семье, лежащей на городском кладбище. О Мэри Мэй и Джероме. Обо всем округе Хоуп. Он знал, что все, что произошло, было лишь началом, и понимал, что то, что таится во тьме, – будь то гризли или что-то еще – будет терпеливо ждать, пока ему не надоест отводить взгляд. Он сделал еще несколько шагов, протянул руку и отвел ветку в сторону. Впереди ждала тьма. Непостижимая бездна гостеприимно распахнула объятия, предлагая самому посмотреть, что же следовало за ним часы и дни напролет, а быть может, и всю его жизнь.

Могилу для Дрю вырыли в дальней части кладбища рядом с могилами родителей. За минувшие дни Мэри Мэй не раз приходила туда и подолгу стояла над тремя надгробными камнями. Могила матери была самой старой. Затем шла могила отца. И теперь вот брата. Все они были одинаково грязного цвета. Мэри Мэй и Джером оба одинаково перепачкались землей, когда вдвоем среди ночи рыли яму глубиной в шесть футов. Все в городе знали, что происходит, но никто не сказал и слова, не попытался их остановить и не выглядел удивленным.

Лишь шериф почтил их своим присутствием. Он подошел, глянул на яму, которую они рыли, и приветственно слегка приподнял шляпу пальцем. Дождавшись ответного внимания Мэри Мэй, он сказал:

– Судя по всему, ты все-таки нашла брата.

– Да, нашла. – Девушка как раз присела отдохнуть в тени рядом с пастором. Они работали всю ночь и большую часть утра, хотя сейчас половина церквушки еще была погружена в тень.

– От чего он умер?

– Сердце не выдержало.

– Вот как? – вяло удивился шериф.

– Да.

– И где тело?

– У окружного коронера. С ма и па было так же.

Девушка выдержала изучающий взгляд. Шериф отвернулся и посмотрел на остальные могилы.

– Если я схожу туда и спрошу о причине смерти, мне тоже скажут про сердце?

– С чего бы должно быть по-другому? – удивилась Мэри Мэй. – По крайней мере, когда умер отец, коронер не колебался. Просто несчастный случай.

– Они так называют разные вещи.

– Разве есть причины что-то менять?

– Нет, насколько мне известно. Но в данном случае обстоятельства располагают к подозрительности.

– Какого рода обстоятельства?

– Три человека из одной семьи умерли почти в одно время. Такое сложно упустить из вида.

Мэри Мэй посмотрела прямо на него:

– Как ты сам и говорил.

– Я знаю, что я говорил, – хмыкнул мужчина и вновь заглянул в могилу. – Значит, если я схожу к коронеру и спрошу, что случилось, он подтвердит твою версию?

– Он ведь до сих пор носит бороду? – уточнила девушка.

– Носил, когда мы виделись в последний раз.

– Хорошо. Тогда я уверена, что ты услышишь то же, что и в тот раз, когда погиб мой отец.

Шериф перевел взгляд на пастора, сидящего чуть в отдалении. Жара и тяжелая работа заставили Джерома избавиться от воротничка и закатать рукава рубашки до локтей.

– А вы что скажете?

– Вера способна горы свернуть, – откликнулся пастор.

Она тщательно вымыла и вытерла стакан, затем поставила его на барную стойку и взяла следующий. Прошло минут пять, как она открыла заведение, и к его дверям подъехал пикап с прицепленным трейлером для перевозки лошадей. Внутри сидели четверо мужчин. Раздался скрип тормозов, а в витринах отразились огоньки стоп-сигналов.