Андрей Воронин - Инструктор. Первый класс

— Помолчи, — попросил Лисицын. — Едет кто-то.

— Ну и слух у тебя, — не вняв просьбе, позавидовал Краюхин. — Лично я, кроме нашего движка, вообще ни черта не слышу… Э, да вот и они!

Из-за поворота вынырнула знакомая красная кабина, за которой поблескивали гладкие металлические бока цистерны. Следом, тускло мерцая включенными фарами сквозь облако поднятой колесами грязной водяной пыли, шел второй тягач.

— Ну, слава тебе, господи! — прочувствованно сказал старший лейтенант.

Они, не сговариваясь, склонились над работающим двигателем, а Лисицын даже принялся делать какие-то движения руками, будто бы что-то подкручивая внутри. Передний тягач с протяжным стонущим звуком пронесся мимо; расталкиваемый им воздух ощутимо ударил по обочине, заставив «форд» качнуться на амортизаторах. Сразу же за первой воздушной волной нахлынула вторая. Краюхин оглянулся, провожая взглядом красные габаритные огни замыкающей цистерны, а когда та скрылась из вида, с очень неприятным удивлением увидел большой черный джип, затормозивший на шоссе рядом с их машиной. Двигатель джипа продолжал работать, густо забрызганные тонированные стекла мешали рассмотреть сидящих внутри. Спустя секунду-другую к нему мягко подкатил и плавно остановился еще один внедорожник — более старый и менее престижный, но тоже весьма вместительный.

— Это еще что за фокусы? — вслух удивился Краюхин.

— Техпомощь приехала, — процедил Лисицын, как бы невзначай запуская правую руку за пазуху, поближе к теплой рукоятке «стечкина».

Этот маневр явно не остался не замеченным пассажирами джипов. Оконные стекла начали плавно опускаться; заметив мелькнувший в полумраке затемненного салона вороненый ствол автомата, Краюхин резко схватился за пистолет и метнулся под прикрытие машины. Его остановила короткая автоматная очередь; припав на простреленную ногу, старший лейтенант выстрелил в ответ и упал на грязную каменистую землю обочины, изрешеченный десятком пуль. Автоматы били уже в четыре ствола, и щелчки ответных выстрелов были почти не слышны за их плотным, злым грохотом. Капитан Лисицын успел выстрелить трижды, но потом и он повалился на продолжающий работать двигатель. Его пистолет лязгнул о грязный горячий металл цилиндров, ударился о балку переднего моста и упал в мелкую лужу под днищем машины. Кто-то сгоряча дал еще одну короткую очередь, пули с лязгом прошлись по открытому капоту и переднему крылу, дырявя тонкое железо, и наступила относительная тишина, показавшаяся абсолютной после слитного грохота пальбы.

— Э, куда торопились, земляки? — недовольно осведомился Ржавый Реваз, убирая из оконного проема горячий, дымящийся автомат. В салоне внедорожника слоями плавал остро пахнущий пороховой дым, под ногами со звоном перекатывались стреляные гильзы, которыми был густо засыпан весь пол. — Зачем стреляли, кто просил? Я говорить с ними хотел, узнать, кто такие, зачем наши цистерны пасли. А теперь с кем говорить?

— Они тоже стреляли, слушай, — осторожно заметил кто-то.

— А что им было делать? — с горечью возразил Реваз. — Ты бы автомат увидел, что делать стал — маму звать? Э, что говорить!

Он посмотрел на торчащие из-под открытого капота, трясущиеся в такт вибрации двигателя ноги, сплюнул в окошко и нажал кнопку стеклоподъемника, преграждая холодному ветру путь в нагретый, прокуренный салон.

— Скажите, чтобы прибрали здесь, — ни к кому не обращаясь, обронил он. — Поехали, бачо, дела ждут.

Один из сидевших сзади кавказцев, высунувшись наружу, сделал знак рукой в сторону второй машины. Потом джип тронулся и, с ревом набирая скорость, повез Ржавого Реваза прочь от места короткой перестрелки, больше напоминавшей расстрел.

Второй джип подъехал вплотную к расстрелянной машине, так что с дороги, да еще на большой скорости, стало невозможно разглядеть, что там происходит. Смуглые джигиты забросили оба тела на заднее сиденье; один из них с лязгом опустил капот и сел за руль, морщась от задувавшего в разбитое окно холодного ветра и соседства мертвецов. Еще один уселся рядом и немедленно закурил самокрутку с марихуаной, чтобы расслабиться и отбить запах мертвечины, который начинал ему мерещиться всякий раз, как поблизости оказывался покойник, пусть даже, как в данном случае, еще не успевший остыть.

Водитель отпустил ручной тормоз, включил передачу и дал газ. На педаль он давил сообразно возрасту и внешнему виду автомобиля, так что, когда пятилитровый движок злобно взвыл под изрешеченным пулями капотом и машину резко бросило вперед, усатый джигит издал короткий возглас удивления и испуга.

— Вах, это не машина — ракета, слушай! — восхищенно воскликнул его пассажир. — Какой двигатель, э?! Даже жалко, честное слово!

Водитель не ответил. Освоившись с неожиданно мощной и послушной машиной, он немного поэкспериментировал, развлекаясь, но вскоре был вынужден сбросить скорость: стоило чуть сильнее придавить педаль, как холодный сквозняк из выбитого окна превращался в ледяной ветер, дувший с такой силой, что, казалось, мог оторвать голову, да и следовавший по пятам за «фордом» немолодой джип, не выдержав заданного темпа, начал отставать. Уход в отрыв не входил в планы водителя: ему вовсе не улыбалось повстречаться с патрулем ДПС, сидя за рулем чужой, изрешеченной пулями машины с двумя трупами на заднем сиденье и не имея надежной огневой поддержки в лице своих земляков.

Они свернули на первую же встретившуюся лесную грунтовку и еще с километр ехали, буксуя в грязи и осторожно, с плеском перебираясь через наполненные грязной водой колдобины. Наконец водителю изменило везение, и, угодив колесом в яму, тяжелая низкая машина прочно села на задний мост. Водитель еще какое-то время из чистого упрямства терзал сцепление и давил на газ, заставляя ведущие колеса бешено вертеться, выбрасывая фонтаны грязной жижи.

— Что делаешь, слушай? — не выдержал наконец пассажир. — Кончай, э! Хватит в игрушки играть, я голодный и замерз совсем, как собака. Домой хочу, к жене!

Водитель хотел было пройтись насчет джигитов, которым неуютно вдали от женской юбки, но со стороны остановившегося поодаль джипа на него уже гортанно орали в три глотки, предлагая либо бросить заниматься ерундой, либо оставаться здесь одному и бултыхаться в грязи в свое удовольствие. Поэтому он оставил свое мнение при себе, ограничившись коротким приказом:

— Обыщи их.

— Зачем, э? — заупрямился брезгливый пассажир. — Я покойников боюсь!

— Документы проверь, — пренебрежительно бросил водитель. — А вдруг они из милиции? Соображать надо!

Ворча, что соображать надо до того, как стрелять в милиционеров, а не после, пассажир вылез из машины, открыл заднюю дверцу и принялся, гадливо морща усатое лицо, обыскивать тела. Из документов при убитых были только паспорта и водительские права; ничего похожего на служебные удостоверения обнаружить не удалось, зато оба имели при себе приличные суммы денег и очень неплохие ножи. Поскольку водитель уже копался в багажнике, гремя там какими-то канистрами и что-то неразборчиво бормоча под нос, его напарник без зазрения совести распихал деньги по карманам кожаной куртки. Он как раз рассматривал один из найденных ножей, любуясь игрой света на тусклом вороненом лезвии, когда капитан Лисицын вдруг открыл глаза и молча вцепился кавказцу в глотку окровавленными пальцами.