Жорж Сименон - Крутой сюжет 1993, № 1

— Поверните налево и поезжайте в сторону площади Вогез и улицы Вираж.

Они проехали мимо «Вогезского табака», где в одиночестве за круглым столиком у витрины сидел Альфонси.

— Остановитесь на минутку.

— Вы выйдете?

— Да. Подождите меня, я недолго.

Он все-таки зашел в «Гран-Тюренн», чтобы переброситься парой слов с Жанвье.

— Напротив сидит Альфонси. А сколько журналистов ты видел сегодня?

— Двух или трех.

— Ты их знаешь?

— Не всех.

— Давно ты тут?

— Да не очень. Если вы хотите мне что-то поручить, то я свободен. Мне надо было переговорить с сапожником.

Они отошли от сидевших за столом людей и стали вполголоса переговариваться.

— Прочитав статью, я сразу же решил с ним встретиться. Конечно, он много чего говорит. Но немало и придумывает. Я уже сбился со счета, сколько раз, чтоб он что-то сказал, я подносил ему стаканчик. Поскольку он живет прямо напротив Стювеля и тоже работает у окна, я надеялся, что он видел, не наведывались ли к переплетчику женщины.

— И что же он сообщил?

— Немного. В частности, вспомнил одну старую даму. Она, должно быть, богата, и приезжала на машине с шофером в ливрее, который носил ее книги. Примерно с месяц назад видел одну, невысокого роста, очень элегантную даму в норковом манто. Слушайте дальше. Я стал расспрашивать, чтобы узнать, приходила Ли она еще раз. Он считает, что она приходила снова недели две назад — в синем платье, в белой шляпке. В тот день была очень хорошая погода, и он припоминает, что в газете была статья о каштанах на бульваре Сент-Жермен.

— Надо ее найти.

— Вот и я о том же подумал.

— Она спускалась в подвал?

— Нет. Но в этом я немного сомневаюсь. Сапожник тоже читал статью, это точно, но вполне возможно, все остальное он выдумал. Что я должен предпринять?

— Держи Альфонси в поле зрения. В течение дня не выпускай его из виду. Составишь список всех, с кем он будет общаться.

— Он не должен знать, что я за ним слежу?

— Не беда, если и узнает.

— А если он со мной заговорит?

— Ты ему ответишь.

Мегрэ вышел весь пропахший перно, такси доставило его на набережную, где он застал Люка, закусывавшего бутербродами. Перед ним стояли два стакана, и комиссар без стеснения взял один из них.

— Звонил Торранс. Почтмейстерша вспомнила клиентку в белой шляпке, но не может с уверенностью сказать, что это она отправила телеграмму. По словам Торранса, даже будь она уверена, все равно бы не сказала.

— Он возвращается?

— Этой ночью будет в Париже.

— Позвони в городскую компанию такси. Надо будет найти одно или два такси.

Интересно, отправилась ли мадам Мегрэ к своему дантисту как обычно пораньше, чтобы посидеть несколько минут на скамейке в Анверс-сквере.

Завтракать на бульвар Ришар-Ленуар Мегрэ не пошел. Бутерброды Люка были съедены, и он заказал еще в «Брассерни Дофин».

Обычно это был хороший знак.

Когда Мегрэ вошел к инспекторам, молодой Лапуант, с красными глазами и убитым видом, как человек, проведший всю ночь на скамейке зала ожидания третьего класса, бросил на него такой горестный взгляд, что комиссар тут же увлек его в свой кабинет.

— Вся история с отелем «Босежур» в газете, — мрачно сказал молодой человек.

— Тем лучше! Я думал, что ее не будет.

Тем временем Мегрэ заговорил с ним как с ветераном, как с Люка или Торрансом, например.

— Есть люди, о которых мы ничего не знаем, но они играют реальную роль в этом деле. Есть женщина, ребенок, «приличный» человек и не очень… В Париже ли они еще? Мы не знаем. Если они тут, то, возможно, они держатся порознь. Женщина порвала свою белую шляпку, ушла теперь от ребенка, и Мы ее уже не узнаем. Следишь за мыслями?

— Да, господин комиссар. Но мне горько думать, что моя сестра опять встречалась с этим парнем вчера вечером.

— Слишком поздно ты занялся своей сестрой. Теперь ты работаешь со мной. Утренняя статья напугает тех людей. И потому — одно из двух: или они останутся в своей норе, если она у них есть, или будут искать более надежное убежище. В любом случае есть шанс, что они как-то выдадут себя.

В этот момент позвонил судья Доссен, чтобы выразить свое удивление по поводу публикации в газете, и Мегрэ поделился своими умозаключениями.

— Все подняты по тревоге, господин судья, все вокзалы, аэропорты, гостиницы, дороги под контролем. Моэрс в бюро судебной идентификации подбирает фотографии, которые хоть как-то бы напоминали интересующих нас лиц. Опрашиваем шоферов такси и, на всякий случай, владельцев гаражей, если наши лихие ребята смогли воспользоваться их услугами.

— Вы думаете, это имеет отношение к делу Стювеля?

— Это след, тем более, что все ранее предпринятое нами результатов не дало.

— Я вызвал Стювеля на утро, на одиннадцать часов. Как обычно, будет его адвокат, он ведь не дает мне двух слов сказать в его отсутствие.

— Вы позволите мне подняться на минутку, пока будет идти допрос.

— Лиотард станет возражать, но тем не менее приходите. Вроде как случайно.

— Останься со мной, малыш, — сказал Мегрэ молодому Лапуанту.

— Помнишь, вчера, прежде чем уйти, ты спрашивал, что ты можешь рассказать своей сестре?

— Я ничего ей больше не скажу.

— Ты будешь рассказывать все, о чем я тебя попрошу.

И Лапуант стал исполнять при комиссаре обязанности офицера-порученца. Это было нелишним, ибо уголовная полиция все больше напоминала генеральный штаб.

Из кабинета Люка, «Гран-Тюренна», как с командного пункта, посыльные разбегались по всем этажам. Внизу, в отделе по надзору за гостиницами, несколько человек перелопачивали карточки из отелей в поисках Левина, или как его там, и всей троицы с ребенком.

Минувшей ночью жильцы многих меблированных комнат были неприятно удивлены, когда полиция их разбудила и придирчиво изучала удостоверения личности. Примерно пятьдесят мужчин и женщин закончили ночь в камере заключения, выстроившись в целую очередь, пока шло их опознание и установление личности.

На вокзале негласно проверялись пассажиры. Через два часа после выхода газеты начались телефонные звонки, причем в таком количестве, что Люка был вынужден взять в помощь одного инспектора.

Люди видели ребенка одновременно повсюду, в разных концах Парижа и в пригороде, одни с дамой в белой шляпке, другие с мужчиной с иностранным акцентом.

Было десять с минутами, когда позвонил шофер городского такси. Он не мог раньше, потому что ездил за город, в Дрёкс, отвозил туда старую больную даму, не пожелавшую ехать поездом.

Он отлично помнил, как на площади Сент-Огюстен к нему села молодая дама с маленьким мальчиком.

— Куда вы их доставили?

— На угол улицы Монмартр и Больших Бульваров.