Александр Фишман - Доставить и выжить

— И со мной тоже.

— С тобой тоже, — согласился Никита. — Но не настолько.

— Да уж! — усмехнулся гость. — Задачка, конечно, не из легких… Вот что я думаю: здесь в лоб не пробьешься. Здесь тончайший, я бы даже сказал — филигранный подход нужен.

— Что ты имеешь в виду?

— Шерше ля фам…

Все рассмеялись.

— Что этот "кусок" вам про меня уже наплел?! — насупился москвич.

Лукин с любопытством покосился на Маркелыча, но тот никак не отреагировал на "куска".

— Ничего такого, — заверил гостя Лавин.

— Поди трепался… Что я… Насчет женщин…

— Это твои личные дела. Давайте по существу!

— Я и говорю по существу. Просачиваться к вашему бельгийцу надо через женщину.

— Где ж ее взять!

— Ну, должен же там кто-то быть. Секретарша, лифтерша, уборщица, наконец.

— Об этом нам ничего неизвестно.

— Всю эту часть я беру на себя. Если там есть хоть одна прелестница не страшнее крокодила и не старше Бабы Яги, считайте, дело сделано.

— А если она замужем? Или, скажем, фригидная? — с любопытством спросил адвокат.

— Замужем — не проблема. А фригидных женщин не существует в природе!

— Серьезно?

— Поверьте медику. И…

— Бабнику! — вставил отставной прапорщик.

— Ты что, дед, хочешь, чтобы я обиделся?

Вид, с которым Знахарь смотрел на своего старого боевого товарища, вовсе не соответствовал смыслу произнесенных им слов.

— Что ты, бача, и не помышлял!

Шамышов снял очки и сразу же превратился в большого ребенка с широко распахнутыми, безоружными, почти слепыми глазами.

— Вот хитрый жук! — улыбнулся Знахарь его маневру. — Дед — он и есть дед!

— Значит, ты идешь в разведку, — подвел итог отставной прапорщик, снова надев очки. — Девки девками, но и вообще все там осмотри как следует. Как я тебя учил! Не забыл?

— Не волнуйся, — подмигнул ему Сергей. — Все сделаю, как надо…

— Пойду-ка я подышу, — безадресно заявил отставной прапорщик.

— Куда это? — с недовольством в голосе спросил Лавин.

— Погуляю хоть по двору. Не сидеть же здесь в заточении целыми днями.

Выйдя на улицу, Маркелыч с удовольствием сделал несколько глубоких вздохов. Весна уже неотвратимо вступила в свои права, день был теплым и солнечным.

Шамышов рассматривал фасад дома, где остановился, с таким интересом, как будто перед ним был не образчик домостроительной индустрии пятидесятых — шестидесятых годов, многие тысячи собратьев которого, хотя и позволили сгладить жилищную проблему, но изуродовали облик российских, да и советских городов, а настоящий шедевр архитектуры. Он даже запрокинул голову, и это, вкупе с полуоткрытым ртом, придавало ему облик приезжего из далекой сельской глубинки, впервые попавшего в большой город. Хотя так можно смотреть на Кремль, но не на пятиэтажку же!..

— Ну и что ты здесь высматриваешь? — неожиданно раздался голос.

— А?.. — обернулся Шамышов. Рот при этом он не закрыл. — Не понял…

— Что высматриваешь, спрашиваю. В квартиру чью-нибудь залезть хочешь?

Перед Маркелычем стоял мужчина лет пятидесяти пяти, гладко выбритый, в старого образца армейском плаще цвета хаки без погон, в черной фуражке — "жириновке" на голове.

— Не-е! — Старый разведчик для убедительности потряс головой. — Я и не думал!

— Тогда чего шаришься здесь? Чего высматриваешь? — И тон, и глаза мужчины в армейском плаще были до предела строги.

— Да я… Это… Гуляю, вроде… Да, гуляю. Воздухом дышу.

— Ну и гуляй себе в другом месте. И воздухом дыши там же.

— Как?

— Так! Иди в свой двор, там и гуляй. Или ты бомж? — С подозрением прищурился мужчина.

— Да нет, что вы! — заоправдывался Шамышов. — Разве по мне не видно, что я не бомж? И не этот, ну… которые по чужим квартирам?

— Да кто вас разберет! — пожав плечами, буркнул блюститель дворового порядка.

— Я это… Вроде как в командировке здесь. С… сослуживцами. Мы вон в том подъезде остановились, на четвертом этаже.

— Знаю, сдают там квартиру, — вынужден был признать мужчина.

— Ну вот! — обрадованно улыбнулся Маркелыч. — Я и говорю. Я здесь вроде как в своем дворе и гуляю. А чужие мне и ни к чему. Ребята со мной молодые, у них свои интересы, свои разговоры, я, старик, для них не шибко подходящая компания. К тому же они курят взахлеб, а у меня легкое… не совсем… Вот я и вышел на воздух.

— Я тоже не люблю, когда дымят, — уже миролюбиво поддержал разговор бдительный жилец. — И гуляю. По несколько часов в день. А смотрю, мужик не из нашего дома, на окна пялится. Я ведь здесь всех знаю. С тех пор, как на пенсии, успел перезнакомиться.

— На пенсии?

— На военной. В отставке я.

— Серьезно? Так и я тоже, — улыбнулся бывший разведчик.

— Поди ты! В каком звании?

— Старший прапорщик. Двадцать лет выслуги, пенсия по инвалидности.

— А я без малого тридцатник отмаршировал. Что ж, давай знакомиться.

— Давайте. Шамышов Игнатий Маркелыч.

— А я Иваньков Валерий Кондратьевич. Подполковник в отставке.

— Очень приятно

Мужчины пожали друг другу руки, после чего принялись прогуливаться уже вместе.

— Тебя, говоришь, по инвалидности списали? Из-за зрения?

— Так точно.

— Был в горячих точках?

— Две командировки в Афган.

— Ясно. Род войск?

— Артиллерия. Разведвзвод. А ты, Валерий Кондратьевич, где служил?

— А я в авиации, брат. В ВВС. Последняя должность — заместитель командира полка по вооружению. Специальность вроде чисто техническая, но ответственность уж поверь мне! Любая мелочь может такой бедой обернуться! Даже катастрофой!

— Могу себе представить! — Дед, не скупясь, добавил в голос уважительных ноток.

— Вроде и в Подмосковье полк базируется… не будем уточнять где…

— Понимаю.

— Но ведь постоянно на боевом дежурстве! Ни тебе праздников, ни выходных!

— Кошмар! — демонстрируя полное понимание, покачал головой кавалер четырех боевых орденов, имевший за плечами ранения, контузию и десятки разведрейдов.

— Был у нас один интересный случай. Могу рассказать, если ты не торопишься.

— Что ты, Валерий Кондратьевич, с удовольствием послушаю.

— Так вот. Произошло это еще при Андропове. Лет, значит, пятнадцать назад, или около того…

Они вдоволь нагулялись, мирно беседуя, когда начал накрапывать дождик.

— Ты в шашки играешь? — поинтересовался Валерий Кондратьевич.

— Играю.

— Так пошли ко мне. Сгоняем пару партий. Все равно дождь.

— Неудобно. Домашних беспокоить и все такое.

— Какие домашние! Жену я схоронил три года назад. Дочери взрослые, живут своими домами. Так что один я. В двухкомнатной квартире. Ну что, пошли?

— Тогда погоди минутку. Я сбегаю. У меня дома и пузырек есть, и к нему кое-что.

— Погоди! — схватил за руку, уже приготовившегося сорваться с места старшего прапорщика Иваньков. — Не надо ничего. У меня дома все имеется.