Валерий Ковалев - Золото мертвецов

Затем, выполнив поворот, автобус притормозил, куда-то въехал, после чего, скрипнув тормозами, остановился.

С Алексея сдернули платок и вывели из салона.

Микроавтобус стоял во дворе помпезного особняка, окруженного голубыми елями и высокой, красного кирпича оградой.

Задержанного сопроводили в просторный холл с ярко горящим камином, а оттуда по мраморным ступеням вниз, к высокой, из мореного дуба двери.

Один из сопровождавших открыл ее, а второй втолкнул доставленного в обширное, освещенное мягким светом помещение.

В центре его на мягком кожаном диване, перед изысканно накрытым столом, развалился человек в купальном халате. Это был начальник городского УВД полковник милиции Князев.

— Ну, вот мы и встретились, майор. Проходи, садись, — ухмыльнулся он, кивнув на одно из стоявших у стола кресел. — Снимите с него браслеты.

Когда со Шмакова сняли наручники и он, растирая запястья, опустился в кресло, сопровождающие удалились.

Князев потянулся к бутылке «хеннесси», плеснул янтарной жидкости в два хрустальных бокала и один протянул Шмакову:

— Выпьем за встречу, майор.

— Можно, — ответил Шмаков и выплеснул содержимое бокала в рот.

— Закуси, в СИЗО, наверное, оголодал, — не спеша высосал свой милицейский начальник.

— Спасибо, не хочу.

— Тогда кури, — кивнул Князев на открытую пачку «Мальборо» и лежащую рядом с ней зажигалку.

Шмаков с наслаждением закурил, выжидательно уставившись на хозяина.

А тот извлек откуда-то пластиковую папку с документами и протянул собеседнику.

— Что это? — покосился на нее тот.

— Посмотри, увидишь.

В папке были ксерокопии протоколов обыска и допросов секретаря, а также бухгалтера фирмы.

Из них следовало, что в сейфе Шмакова были обнаружены десять тысяч черного нала в долларах и семьдесят пять граммов героина. Все это, по показаниям допрошенных, принадлежало генеральному директору и использовалось им в личных целях.

— Я еще раз заявляю, что это дешевая провокация. Никаких долларов и героина в моем сейфе не было, — брезгливо швырнул на стол папку Шмаков.

— Были, майор, были, — качнул головой полковник. — Мы это элементарно докажем. И загремишь ты лет эдак на семь туда, куда Макар телят не гонял. Но есть и другой вариант, если договоримся.

— Какой же?

— Ты продаешь свою фирму компании, которую я назову, а мы прекращаем дело.

— Этого никогда не будет.

— А ты не спеши, майор, подумай, время есть. Ведь мы можем пойти дальше и заняться твоей азиаткой, она мне, кстати, очень нра…

Закончить фразу Князев не успел.

Шмаков сгреб со стола хрустальную вазу с фруктами и изо всей силы метнул ее подлецу в голову.

На звон разбитого стекла и вопли начальника в комнату ворвалась охрана, завязалась потасовка. Силы были явно неравны, и вскоре, бешено матерясь и пытаясь освободиться от наручников, Шмаков, лежал на полу.

— Ну, тварь, — прижимая к рассеченному лбу салфетку, прошипел Князев, — ты у меня до суда сгниешь в камере. В СИЗО эту суку!

Обратный путь Алексей проделал лежа на полу микроавтобуса с целлофановым пакетом на голове.

Затем его, багрового от удушья и мучительно кашлявшего, впихнули в другую камеру, под номером тринадцать.

В отличие от первой она была значительно меньше. С одноярусными, застеленными одеялами нарами, небольшим телевизором на столе и булькающим в кружке кипятильником.

— Проходи, мент, — сказали с нар, на которых, дымя сигаретами, играли в карты четверо парней с рожами горилл и в наколках.

— Я не мент, — прохрипел Шмаков, обессиленно присев с краю.

— Пшел! — ткнул его ногой один из играющих, и Алексей свалился на пол камеры.

— Ату его, Кувалда! — захохотали остальные.

— Тебе кто разрешил садиться, гнус? — прошипел Кувалда и, встав с нар, по-кошачьи мягко двинулся к жертве.

Предвидя дальнейшие события, Шмаков не стал ждать и врезал блатного кулаком под дых. А когда тот повалился на пол, сцепленными в замок руками саданул по затылку. Но выпрямиться не успел — остальные навалились и сбили с ног.

— Шустрый мент, — хрипел кто-то, выворачивая руки.

Затем Шмакова швырнули лицом на нары и стали срывать джинсы.

— Ну, держись, Саша, щас будешь Маша! — осклабился держащий его за горло лысый крепыш. — Давай, Кувалда, ты первый!

Неимоверным усилием Шмаков сбросил с себя насильников, подмял под себя лысого и впился тому зубами в горло.

Последнее, что почувствовал, — солоноватый привкус заполнившей рот крови и сокрушительный удар, потрясший все тело…

А в это время бывший полковник и зэк Юрий Иванович Огнев буром пер по ночной тундре в сторону, противоположную лагерю.

Когда, инсценировав падение за борт, он оказался в ледяной воде и отпустил тяжелый мешок, то едва не выскочил на поверхность. Однако через мгновение, придя в себя и сбросив с ног тянущие ко дну ботинки, поплыл под водой в сторону дебаркадера.

Ему повезло — вынырнул как раз в узком промежутке между бортом посудины и осклизлыми сваями пристани. Быстро оглядевшись и заметив краем глаза, как охрана мечется у баржи, Огнев ухватился руками за почти касающуюся воды стойку, подтянулся и оказался на палубе.

Оставляя за собой мокрый след, ужом пополз к надстройке, где, перевалив через высокий комингс, скрылся в темном проеме двери.

Щелкая от холода зубами, он проследовал в полумрак чрева посудины и довольно быстро нашел душевую, с десятком ржавых кабин в одну линию.

В самой последней, в углу, лежал туго набитый рюкзак.

Там оказался комплект зимнего камуфляжа, несколько банок тушенки и консервов, упаковка галет, фляга со спиртом плюс блок сигарет. А в имевшихся сверху карманах — вороненый ТТ с двумя запасными обоймами, финка, несколько газовых зажигалок и карта Кольского полуострова.

— Ну, Леха, молодец. С этим можно и на полюс двигать, — растроганно бормотал Огнев, сбрасывая с себя лагерное шматье и облачаясь в привычный камуфляж с берцами.

Затем, отхлебнув из фляги, стал рассовывать по карманам оружие, сигареты и другое. Во внутреннем наткнулся на бумажник с несколькими отечественными купюрами и зеленой американской сотней.

Когда над осенней тундрой посветлело, Огнев был уже далеко от зоны.

В неглубоком распадке, поросшем багульником и иван-чаем, он устроил первый привал. Взрезал финкой банку тушенки и ополовинил ее, закусывая пресными галетами, потом, растопырив пальцы, черпнул изо мха горсть клюквы и с наслаждением сжевал вяжущие рот ягоды.

Закончив перекус, Огнев достал из рюкзака карту и, цедя сквозь зубы «группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве…», принялся ее изучать.

Внимание сразу же привлек красный пунктир железной дороги, пересекающий Кольский полуостров в сторону Карелии.