Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

— Что да, то да! Озлобился Вашингтон на Россию, козни строит. Европейцев подтянул, а те за ним бредут, как крысы за мальчиком с дудочкой.

— «Так и вздулись сердитые волны, так и ходят, так воем и воют», — уместно процитировала пушкинскую сказку Фигуристка, чьё продолжающееся присутствие ветеран никак не мог объяснить.

— Так что всё-таки произошло в городе N?

— Сильно бабахнуло. Оборудование старое, энергия мощная.

— Физик куда подевался?

— Думаю, на север пошел.

— В смысле?

— Говорят, через речку двинул, а это — направление северное.

— Куда подевался спрашиваю? — повысил накал Лидер.

— Мне откуда знать? Может, утоп — плавать не умеет. Может, на небо вознесся — пьяный рыбак видел, якобы, что Физик, аки Христос, шел по воде и держал руки крестом. Или в монастырь какой пристроился — молился в последнее время постоянно.

— Это мне известно, неизвестна ваша роль?

— Так я же в городе N обретался и еще некоторые места посетил по вашему приказу, — недоумение Алехина было столь искренним, что на секунду сам поверил в собственную непричастность. — Вам же ранее докладывал: уже многие участники забега сошли с дистанции, не совладав со Временем. Хорошо ни вы, ни я не попали в их число. И, надеюсь, уже не попадем, коли не станем баловаться с «Джокером».

Президент энергично зачерпывал творог с ягодами, молчал. Удлиненное лицо не выражало эмоций, не отражало внутренних раздумий, а они обуревали, не могли не обуревать. Матвей меланхолично жевал, откусывая по чуть-чуть, не доверяя зубам с залепленными жвачкой дырками и ожидая от Лидера вердикта.

Долгую тишину нарушила Фигуристка, склонив колеблющуюся чашу весов.

— У нашей лабрадорши родились щенята. Драка за них идет между желающими, а мы хотим отдать в хорошие руки.

— И то верно, — № 1, наевшийся творога и еще не прожевавший Крым, вероятно, счел неуместным сожрать еще и отличившегося личного шпиона. — У вас же в ходе прошлой операции погибли собаки. Могу презентовать замену.

— Вам мальчика или девочку? — обрадовано поспешила уточнить девушка.

— Спасибо, но из командировки вернулся с новым питомцем.

— Какая порода? — оживился обитатель Ново-Огарево. — От хороших производителей?

— Дворянская. Прямой потомок кобеля Ульянова и суки Керенского, — Матвей не удержался от сарказма — единственного недостатка товарища Грига.

На площадке перед жилищем Самого мялись несколько оперработников и руководитель СБП: видимо, исход завтрака не был заранее предрешен.

— Подшей к моему личному делу, — товарищ Григ протянул свой загранпаспорт. — Меня ведь больше за границу не выпустят. Теперь придется у местного стоматолога зубы лечить.

Дантист заглянул в открытый рот и опешил.

— Что случилось? Где ваши пломбы и коронка?

— Вылетели, — прошепелявил Алехин.

— От чего?

— От Времени.

Шлагбаум на съезде с Рублево-Успенского шоссе, лесная дорога, въезд в поселок, открылись ворота резиденции, стоит Анна на гранитной лестнице. Вечернее платье, соответствующие драгоценности, волосы уложены, лицо одухотворенное, на руках собачка. Вокруг осветительные приборы, внизу фотохудожник с серьезной камерой. Матвей деликатно замер, ожидая паузы в съемке. Вот софиты вырубились, гламур взял перерыв.

— Для моей рубрики «Аксессуары, без которых нельзя».

— А Жучка причем? — не сообразил обычно сообразительный разведчик.

Жена опустила животное на землю — о чудо! — невзрачная дворняжка превратилась в прелестницу. Подстриженная шерсть открыла многослойность её расцветки, став, где надо, короткой или длинной, образовав изящный подвес на хвостике. Сучка гордилась обретенной красотой, медленно поворачивалась — не крутилась по-щенячьи, давая хозяину оценить прежде скрытые достоинства.

— Теперь её зовут Гемма!

— Как драгоценный камень с вырезанным изображением? — уточнил прозревший шпион. — Почему не Камея?

— Гемма благороднее звучит. Произведение глиптики, если тебе известно данное направление ювелирного дела. После выхода журнала ВСЕ женщины захотят живой аксессуар.

Алехин побеждено развел руками и прошел в дом. Главнокомандующий приказал отъедаться, а хлебушек с вареньецем — не еда.

19 километров, 4 полосы для машин, 2 колеи для поездов — Керченский переход впечатлял. Связав Крым с Таманью, дуга моста физически включила полуостров в Россию. Стоя на свежем асфальте, Вячеслав Талый впервые одновременно видел два берега пролива, сознавал их обретенное единство. Бюрократия полуострова давно оттерла в сторону активиста воссоединения и теперь севастополец соблюдал дистанцию от сонма начальников, державшихся особняком. Нечиноположенные приглашенные бурлили, не скрывая радостных чувств. Строители поздравляли друг друга, хвастались: «Мы возводили вон ту часть. А мы — вот эту». Ждали приезда Президента, волновались из-за портившейся погоды. Кортеж почти не опоздал, Лидер вышел вместе с Чудовым и двинулся вдоль строя собравшихся. Сперва пообщался с почетными гостям, потом стал здороваться с остальной публикой. Неожиданно ритм движения нарушился: Лидер задержался возле рослого мужчины, чьи седые длинноватые волосы трепал нарастающий ветер. Тот наклонил голову, № 1 долго шептал ему. Человек молча кивнул. Затем Чудов обнял счастливчика. Уже рукопожатый Талый, внимательно следивший за продвижением Президентом, уловил знакомые черты и гордую осанку.

— Не узнаешь, кто? — крымчанин повернулся к жене. — Вроде, с ним встречался, а имени вспомнить не могу. Друг Чудова что ли?

— Это тот, вежливый и страшный. Приходил ко мне в Москве перед схваткой за Крым. Помнишь, рассказывала тебе.

— Но сначала год скрывала его визит.

— Да, Славик. Так он велел.

— Точно, и меня тогда инструктировал в Думе.

Вячеслав начал через толпу перемещаться к длинноволосому. «Черт! Узнал, — напрягся экс-разведчик. — Сейчас пристанет».

— Здравствуйте, ваш протеже Арсений давно прибыл из «Стокгольма». Документы мы ему выправили. Работает над переформатированием энергосистемы региона, нашел себе женщину с мальчишкой лет десяти, плавать выучился аки Ихтиандр.

В ответ — молчание. Вежливое, не предполагающее слов.

— Мы знакомы. Матвей Александрович, если не ошибаюсь.

В ответ — взгляд. Глаза похожи на витражи в церкви, темные, не подсвеченные. Только отражение туч, несущихся низко-низко. Мрачных, наполненных угрозой ненастья на море. Или обещанием дождя, что нужен засушливому полуострову? Люди видят либо мертвые куски стекла в свинцовом переплете, либо живую икону, наполненную Святым духом. Зависит от веры. Талый никак не мог сделать выбор.