Александр Тамоников - Последняя тайна рейха

Официальная версия ее не вполне устраивала.

Он не стремился наклеить на лицо дурковатую маску, понимал, что не тот случай, но особо умного тоже из себя не строил, играл, как уж мог.

«Этой особе надо объединиться с Шиллером, — подумал Потанин. — Вдвоем они меня быстро раскусят».

— Хорошо, я понимаю, вы гуляете, — сказала Матильда. — Потому что вам нечем заняться. И как тут дышится, пан Мазовецкий?

— Не очень, — признался Олег. — Атмосфера в этом замке не очень благоприятна для моего организма. Не понимаю, с чем это связано.

— Ясно. Но ничего, скоро вы будете дышать полной грудью.

— Согласен. Морской воздух оздоровляет и омолаживает.

— С чего вы решили, что мы полетим к морю? — спросила Матильда. — Только не говорите, что вам об этом сообщил лично барон фон Гертенберг.

Это был обидный прокол. Как такое могло у него вырваться?

— Вы шутите, фройляйн Фогель? — Он не доставил ей удовольствия демонстрацией смешанных чувств. — Куда же еще мы можем лететь? На восток, на запад? Первое сродни самоубийству, второе означает долгий срок лишения свободы. На юг, к Берлину? Все это было бы очень смешно, фройляйн Матильда, если бы не было так грустно. Я, может быть, и бывший советский гражданин, но отнюдь не тупое полено. Дорога к морю пока открыта. На чем вы пытаетесь меня подловить?

— Я не пытаюсь вас подловить, — ответила Матильда. — Вы просто не всегда следите за своим языком. Позволите пройти?

— Да, конечно. — Олег посторонился. — Проходите, фройляйн. Вы, наверное, очень спешите. Вы сегодня одна, без оруженосца?

— Вы имеете в виду Фридриха Буркхардта? — Матильда нахмурилась. — Странно, что вы о нем вспомнили. Почему вы назвали его оруженосцем? Хорошо, что не Санчо Пансой!

— Я имел в виду интеллектуального оруженосца, — промямлил Олег, вновь проклиная свою невоздержанность.

Матильда холодно засмеялась и сказала:

— Вот тут вы правы. Фридрих обладает обширными знаниями, но не всегда способен применять их на практике. В научных кругах его назвали бы теоретиком. Полагаю, он где-то здесь. Мы не обязаны шпионить друг за другом. Кстати, что случилось с вашим товарищем? — спросила девушка. — Он ведь был таковым, разве нет? Вы сидели с ним в одной камере. Он так радел за вас перед бароном, вспоминал, как вы спасли ему жизнь…

«Сам спас, сам и забрал», — подумал Олег.

— Господин Чепурнов, к сожалению, скончался, — произнес он трагическим голосом. — Это очень огорчительно. Он прошел через горнила практически всех эпохальных сражений, героически защищал Германию, а умер во время приема пищи, в одиночестве. По-видимому, отказало сердце.

— Да, это очень печальное событие, — согласилась Матильда, и в ее красивых глазах заблестели ледышки. — Уверена, нам всем будет его не хватать. Вы уже это чувствуете, верно? — Она усмехнулась и отправилась своей дорогой.

А он торопливо застучал сапогами по лестнице. Олег должен был все разложить по полочкам и начать действовать. Оставалось лишь дождаться темноты.

Мысль подкараулить барона и разобраться с ним по-мужски крепла и затмевала все прочие варианты. Барона нельзя выпускать из замка. Нужно изолировать его от верных ему людей, провести дознание, а убивать потом, в последнюю очередь.

Но его опередили, и завертелся круговорот!

Было девять вечера. Он лежал на кровати, одетый по всей форме, мрачно смотрел, как лучики дневного света, сочащиеся через щели в ставнях, бледнеют и становятся темно-серыми. За окном сгущались сумерки, до наступления полной темноты оставалось минут двадцать.

Лампочка под потолком моргала, но не гасла. Где-то в подвале работал бензиновый генератор, обеспечивал потребности замка в электричестве.

В дверь кто-то постучал нарочито мягко и негромко.

Олег успел сесть. Интуиция подсказала ему, что лучше сделать это сразу.

Дверь открылась. В комнату, вкрадчиво ступая, вошел штурмфюрер Шиллер в полном обмундировании. Его левая рука висела вдоль брючного шва. Большой палец правой зацепил ремень рядом с расстегнутой кобурой.

Сердце Олега беспокойно екнуло. Он встал.

Следом за Шиллером вошел полицай Микола Стахнюк. Его широкая физиономия была слегка бледна, в глазах читались робость, испуг, злоба, мстительность и множество других чувств, ни разу не позитивных.

Прежде чем Стахнюк прикрыл за собой дверь, Потанин успел заметить в коридоре автоматчика.

«Нет, они все равно не уверены, — кипело и трещало в его голове. — В противном случае ворвались бы без стука, схватили, скрутили, куда-то потащили бы».

— Вы позволите, пан Мазовецкий? — с какими-то плотоядными нотками в голосе осведомился Шиллер. — Мы рады, что вы еще не спите.

— Да, конечно, присаживайтесь. — Олег взялся за спинку стула, придвинутого к столу, вытащил его на середину комнаты, ножки терлись о пол, противно скрипели.

Шиллер покосился на этот стул, оскалился, но тут же вернул на лицо ироничную, ухмыляющуюся мину.

— Спасибо, мы лучше постоим. Давайте сразу к делу, пан Мазовецкий.

— Герр штурмфюрер, мне не очень нравится ваш взгляд и то, как вы говорите, — заявил Олег.

Он хотел выиграть время, уже примерно представлял, что будет дальше, прокручивал комбинации. Стахнюк здесь не напрасно, его уже второй день что-то терзает.

— Мне жаль, но то, что я скажу, вам не понравится еще больше, — заявил Шиллер. — Господин Стахнюк, которого вам не надо представлять, страдает провалами в памяти. Он никак не мог вспомнить, где видел ваше открытое, доброжелательное лицо, потом наконец-то смог это сделать и поспешил поделиться с нами своими сведениями.

— Я ничего не понимаю, — сказал Олег.

— Тернополь, Западная Украина, апрель сорок четвертого года. Части НКГБ окружили под селом Злобники группу партизан из Украинской повстанческой армии, предложили им сдаться, но те отказались, тут же попали под пулеметный огонь и побежали по оврагу. Их осталось лишь несколько человек. На выходе из леса все они попали в плен. Их держали в сарае, два дня пытали, рассчитывая получить сведения о других отрядах. Господин Стахнюк очень плохо себя чувствовал, у него была сломана рука, все тело болело от побоев. Его допрашивали несколько офицеров из русской контрразведки. Он не сказал им ничего, а ночью ему и двум его соратникам удалось бежать. Они разобрали доски, задушили часового, растворились в лесах, соединились со своими, отходили в Западную Галицию вместе с нашими обороняющимися частями. Потом произошло много других событий, заставивших его забыть о том случае у села Злобники. Теперь он увидел знакомое лицо и вспомнил о событии годичной давности.

«Вот же конфуз!.. Как тесен мир! Кстати, по поводу того, что он ничего нам не сказал, это, мягко говоря, лукавство. Этот тип с оплывшим лицом пел как соловей в ясную погоду, сдал со всеми потрохами отряд Сидора Брынзы, окопавшийся в соседнем лесу, умолял не бить его, никому не рассказывать, что он заложил своих. Да, побег тогда действительно был. Отряд красноармейцев, отправленный в погоню, вернулся ни с чем», — подумал Олег, сильно постарался, чтобы лицо его отразило только недоумение, и спокойно проговорил: